— Эссельте и Друстана?
— Эссельте нельзя — состояние психики нестабильное.
— А кого тогда к кому? — Серафима задумчиво оглядела Друстана и Олафа.
Те непроизвольно попятились.
Агафон с видом оскопленной невинности[7] пожал плечами:
— Ну тогда я пас.
— А кольцо? Оно ведь заговоренное? Может, если его снять… — неуверенно проговорил царевич.
— Попробуй, — буркнул маг.
— А можно заклинание… э-э-э… ну… сломать? Или рассеять? Или как это у вас называется? — осенило царевну. — Если вы втроем объединитесь — ты, Адалет и его посох…
— Можно, — кивнул чародей. — Но Друстана это убьет. Симбиоз, понимаешь ли, и реакция…
Серафима не понимала, но страдальчески скривившись, снова задумалась, перебирая в уме один вариант за другим — и отбрасывая. Вот если бы проблему можно было решить мечом, или хитростью, или украв у кого-нибудь что-нибудь, или уговорив, но магия…
— А если палец с кольцом отрубить? — сочувственно предложил свежую идею конунг.
— А поможет? — встрепенулась и практично поинтересовалась Сенька.
— Плотно сидит, зараза, — покачал головой волшебник. — Как бы не вместе с кистью пришлось…
Лекарь рванулся и замер, переводя потерянный взгляд с Эссельте на друзей.
— Но… это не чары! Я уверен! Я правда люблю… люблю…
— Кого? — напряженно подалась вперед принцесса.
Он опустил голову, и черные спутанные волосы закрыли осунувшееся лицо.
— Ханну, — еле слышно прошептал гвентянин. — И хочу на ней жениться больше всего на свете. Я не понимаю, что со мной происходит… и правда ли то, что она меня околдовала… или опоила зельем… но… Я не могу думать ни о чем другом. Я должен на ней жениться — завтра, самое позднее. Если свадьбы не будет — я умру. Я чувствую это… Хотя нет, не чувствую… Знаю. Как знаю, что умру, если перестану дышать…
— Что с ним? — страдальчески расширились глаза принцессы. — Бредит?
Агафон угрюмо поджал губы.
— Да нет… Похоже, заклинание с заданной точкой разрушения объекта в случае невыполнения какого-то условия. Гадкая штука…
Руки Эссельте метнулись к губам, приглушая вскрик.
— То есть, — качая головой, точно не веря услышанному, медленно проговорил Олаф, — он действительно умрет, если не женится на этой молочнице?
Волшебник молча кивнул.
— А может, Адалет придумает, что делать? — первым нарушил болезненную тишину и высказал носившуюся в воздухе идею Масдай.
* * *
— Я — боевой маг, а это — бытовые чары. Узкоспециализированная отрасль магии, — хмуро буркнул старик.
Агафон победно усмехнулся, но под взглядами друзей стушевался и пожал плечами: «Я же вам говорил…»
