Оставалась женщина.
Не глядя на нее, Фалько откопал в грудах битого стекла, ломаной мебели и раздавленных фруктов невредимый синий флакон, отыскал чудом уцелевший, лишь слегка помятый, кубок и нераспечатанную бутылку вина. Крошечная пробка выскочила из пузырька с почти беззвучным хлопком: по сравнению с ним винная наделала шум, подобный праздничному фейерверку. С тихим бульканьем вино полилось в кубок.
— Ваше сиятельство, — мягко выбирая путь среди обломков, словно огромная хищная кошка, Фалько подошел к герцогине, на ее глазах вылил содержимое флакончика в кубок и протянул ей. — Вы ведь тоже ждете от меня услуги?
Герцогиня словно очнулась ото сна.
— Всё кончено. Они мертвы, — дрожащим голосом проговорила она и впилась умоляющим взглядом в лицо со шрамами. — Дай мне уйти, Тигр. Прошу. Нет, не прошу — умоляю тебя. Дай мне уйти. Я не виновата. Ни в чем. Я не хотела. Это они. Они втянули меня хитростью — наш самовлюбленный честолюбивый Танар и этот мелочный генерал… Они низко использовали меня, связи моего рода, мое имя!.. Позволь мне бежать, и я клянусь, что забуду его до конца своих дней. Я сегодня же оставлю эту страну. Я навсегда покину континент. Я не вернусь никогда! Отпусти меня, пожалуйста… Я исчезну, растворюсь, растаю без следа на другом берегу океана… Помоги мне, Тигр. Ты должен. Вспомни, ведь ты когда-то любил меня… и был готов на всё… Мы могли бы убежать вместе!
— Извините, ваше сиятельство, не получится. Нога, сломанная по вашему приказу пять лет назад влюбленному гладиатору, еще дает о себе знать.
Герцогиня смутилась, на мгновение позабыв и отвратительную резню вокруг, и собственную безнадежную обреченность.
— Д-да… но тогда ты был беглым рабом, мятежником, чужеземцем, вчерашним гребцом с галеры, ты начинал у нас в качестве мишени для наших гладиаторов, и позже на арене ты единственный сражался не за признание и почести, как наши славные гельтанские бойцы, а за деньги…
— То есть, стоял на ступени чуть ниже тех бедных зверюшек, против которых мне иногда приходилось биться, — любезно уточнил Фалько.
— Да… В смысле, нет… Это было давно, Тигр. Так давно… А я тогда была молода, легкомысленна, и моя семья, мой род…
— Не унижайте себя раскаянием, которого не чувствуете, ваше сиятельство, — сухо прервал ее оправдания Фалько.
Красавица досадливо прикусила губу, смутилась, не находя слов, чтобы возразить, но ненадолго.
— Хорошо, ты больше не любишь меня, — горделиво вскинула она голову. — Это твое дело. Но я знаю, ты презираешь Сенона так же, как и мы, не скрывай этого! И, тем не менее, ты стал разящим кинжалом в его скрюченной подагрической ручке, его цепным псом, циничным наемным убийцей!..
