Филипп! Мой милый братец! Как я могла позволить, как допустила, ведь была так близко?
Слезы жгли глаза. На секунду я их прикрыла и… провалилась…
От тела брата шел легкий дымок. Он поднимался вверх, образуя нечто похожее на облачко. Так вот, значит, что за ореол я вижу! Струйки становились все тоньше, а душа поднималась все выше.
Дух вырвался, раздирая грудь, царапая сердце и смертную плоть острыми когтями.
И не дух это вовсе, а птица. Золотисто-серые перья, блестящие глаза, острые когти, пламя-язык.
Она рванула вверх. Описала круг над толпой, и ястребом бросилась на неясное облачко. Закрутилась, завертелась, трясясь, словно в агонии. Раскрыв клюв, она втягивала в себя душу, поглощала все, до последней крохи. И когда ничего не осталось, победно закричала.
Внизу кричала девушка, прижимавшая руки к разорванной груди. У ее ног лежало мертвое тело.
Поглощенная душа рвалась наружу, но было слишком рано. Птица широко взмахнула крыльями и взмыла выше, туда, где синели небеса. С каждым взмахом призрачных крыльев становилось все трудней. Воплощенный дух слабел, а его земное вместилище начало оседать.
Надо было выбирать, броситься вниз и рискнуть, возможно, погубив себя, или же вернуться в скорбящее сердце.
Сила, неведомая птице раннее, накатила, словно лавина, озарив ее перья тысячью разноцветных огней. Дух воспользовался моментом и, последний раз взмахнув крыльями, сложил их и камнем упал вниз.
Он ударился в неживую грудь.
Чужое тело изогнулось дугой, задрожало, вскрикнуло, его душа запротестовала, но затем стала медленно узнавать самою себя.
Так- то лучше.
Крылатый дух покинул неродное тело и, опустившись к земле, посмотрел на свое собственное.
Забавно!
Так вот что это за прилив сил.
Тоже ангелы нашлись. С нетопыриными крыльями.
- Возвращайся! - прошептал кто-то.
Дух удивился.
Но совет действительно был дельным, и он, обратившись золотистым облачком, втянулся в грудь вместе со вздохом…
На мгновение я открыла глаза.
- Ястребок!
Грудь неимоверно жгло. А в горле пересохло.
Я улыбнулась.
Приходила в себя медленно. Уже два дня. Могла проснуться, застонать или попросить попить и тут же провалиться в небытие. А могла и лежать, ничем не выдавая свое пробуждение.
На третий день я проснулась окончательно.
Встала. Потребовала у растерянной служанки еды и одежду. Подхватившись, незнакомая мне девчонка бросилась с криками в соседнюю комнату, после чего пришла Люська.
- Госпожа, вам нельзя вставать!
