Это одна из замечательных сцен фильма. В ней все смешно: и то, чем занимается милое семейство, и то, как оно это делает. Раневская здесь, повторим, минимальный соавтор Шварца-сценариста, но полная хозяйка роли. По сценарию дочки сообщают матери о знаках внимания, и та, зная силу документа, немедленно фиксирует в блокноте каждый факт. Ф.Г. ничего не добавила в текст. Она только повторила в несколько усеченном виде реплики дочерей.
Ее крылатые фразы
О ЦВЕТАХ. А вы знаете, я цветы не люблю. Деревья – мыслители, а цветы – кокотки.
На экране сцена выглядела так:
Анна. Запиши, мамочка, принц взглянул в мою сторону три раза…
Мачеха. Взглянул – три раза.
Анна. Улыбнулся один раз…
Мачеха. Улыбнулся – один.
Анна. Вздохнул один, итого – пять.
Марианна. А мне король сказал «Очень рад вас видеть» один раз.
Мачеха. Видеть – один раз.
Марианна. «Ха-ха-ха» – один раз.
Мачеха. «Ха-ха-ха» – один раз.
Марианна. И «Проходите, проходите, здесь дует» – один раз.
Мачеха. Проходите – один раз.
Марианна. Итого три раза.
Свои реплики Раневская произносила меланхолически-деловито, как бы повторяя слова дочерей для себя.
Притом она с легкой небрежностью вела запись в блокноте – точно так, как это делают современные официанты. Закончив запись, Мачеха не моргнув глазом подытожила ее тоже не менее «современно»:
– Итак, пять и три – девять знаков внимания со стороны высочайших особ!
Реплика неизменно вызывала смех. Находка Раневской вскрывает немудреный подтекст роли. В пору, когда любая критика чуть «выше управдома» находилась под запретом, подобные намеки находили у зрителя радостное понимание».
Истории из ее жизни
В Театре имени Пушкина повторилось то же, что и в предыдущих театрах, где работала Раневская: несмотря на всю ее популярность, скоро ей перестали давать роли. И причина была опять в том, что она была не просто очень, а даже слишком популярна. Главному режиссеру Борису Равенских и его приме Вере Васильевой не нравилось, что публика ходит прежде всего «на Раневскую», и ее начали постепенно оттеснять со сцены. Последнюю свою героиню в этом театре – Прасковью Алексеевну в пьесе Алексея Толстого «Мракобесы» – она сыграла весной 1960-го, после чего для нее перестали находиться подходящие роли.
Зато Раневской вдруг сообщили, что Завадский был бы не прочь вновь принять ее в Театр имени Моссовета. «Слушать не хочу ни о Завадском, ни о его театре, даже уборщицей туда не пойду», – как всегда эмоционально отреагировала Раневская. Но потом, видимо, поостыла и тоже намекнула, что была бы не прочь сыграть в «Дядюшкином сне» Достоевского, если его, конечно, решат поставить.
