В свою очередь, «функции» системы – это ее реакция на воздействия среды, направленная на сохранение определенного типа отношений между элементами системы, то есть ее «устойчивости».
Именно системный подход стал одним из отличительных признаков проникновения социологии в сферу международных отношений, и тем самым – провозвестником новой научной дисциплины. Было замечено, что «социологические обобщения, касающиеся социальных систем, mutatis mutandis применимы также и к исследованию международных систем» (8).
И несмотря на то, что действительная роль системного подхода в успешном развитии науки о международных отношениях не совпала с ожидаемой (о чем будет более подробно сказано ниже), она все же является достаточно важной и поэтому заслуживает специального анализа. С этой целью в данной главе рассматриваются особенности и основные направления системного подхода в изучении международных отношений, а также типологии и структуры международных систем.
1. Особенности и основные направления системного подхода к анализу Международных отношений
Эти особенности естественно вытекают прежде всего из самой специфики анализируемого объекта, и поскольку она уже была подробно рассмотрена в первой главе, постольку ограничимся здесь лишь несколькими краткими замечаниями, касающимися общих и специфических особенностей международных отношений и, соответственно, международных систем.
К числу общих особенностей международных отношений относится то, что по своему характеру они являются социальными отношениями, из чего следует, что международные системы относятся к типу социальных систем. Это означает, что они должны рассматриваться как сложные адаптирующиеся системы, анализ которых невозможен по аналогии с анализом моделей механических систем. Кроме того, социальные – в том числе и международные – системы принадлежат, как правило, к особому типу открытых и слабоорганизованных систем. Иными словами, здесь «далеко не всегда можно провести ясную и четкую границу между изучаемым комплексом и его внешней средой, как можно сделать, скажем, при определении границы между объектом и средой двух пространственно отграниченных друг от друга объектов». В отличие от систем физического или биологического типа, пространственные границы международных систем носят, чаще всего, условный характер. Впрочем, эту условность не следует абсолютизировать, представляя дело таким образом, что международные системы вообще не даны в реальности, где существует только множество людей и множество отношений, или же утверждая, что они всегда конструируются наблюдателем. Это верно лишь отчасти. Система ЕЭС или же ОАЕ, хотя они и отличаются друг от друга характером своих отношений со средой (первая является относительно автономной, т. е. отношения между ее элементами здесь играют более значительную роль, чем отношения со средой; вторая – проницаемой, т. к. взаимодействие с внешней средой для нее оказывается важнее отношений между элементами), не только существуют в реальности, а не в воображении исследователя, но и имеют некоторые, хотя и весьма относительные пространственные границы. Это, в известной степени, верно и для региональных международных систем. Конечно, подобное нельзя утверждать, скажем, о системе межгосударственного сотрудничества (например, экономического, политического и т. п.) или же о системе взаимодействия традиционных и новых международных акторов. Однако и в этом случае международные системы представляют собой не просто некие аналитические объекты, а конкретные связи между реально существующими социальными общностями, взаимодействие которых проявляет определенные (пусть даже минимальные) черты системной организации. Это не означает, конечно, что подобного рода неформальные системы представляют собой четко различимую конкретную общность, наподобие какой-либо вещественной системы, например, биологического организма. Как пишет Ф. Брайар, имея в виду неформальные международные системы, они, «разумеется, должны как определенная целостность, проявляться и в феноменологическом плане, но только опосредованно», что и обнаруживается путем теоретического анализа.
