— А ты? — спросил Бенито. — Сражался против них и победил? Да? Отчего же ты нищим возвратился в Катанию?
— Потому, Бенито, что борьба еще продолжается, — вместо Алессандро ответил Филиппо и повторил: — Да, дурак опаснее змеи!
Лицо Бенито побагровело. Он сунул руку в правый карман брюк, но сидевший рядом с ним Эмилио перехватил ее:
— Бенито, успокойся!
Тяжелая темнозеленая зыбь накатывалась на берег, шторм усиливался; голодные чайки изо всех сил старались подняться в воздух, но ветер прибивал их назад, к земле. Джованни, вслушиваясь, как гудит зыбь, обрадованно глядел на рыбаков, чьи простые мужественные сердца так неожиданно раскрылись в этот хмурый штормовой день.
А назавтра… Уже ничего, кроме рыбы, их не интересовало… Они с благодарностью глядели на море, которое успокаивалось и снова сверкало солнечной синевой.
3
Это случилось на второй день после шторма. Джованни набирал воду из мраморной колонки, стоящей в саду перед оградой виллы, как вдруг к нему подошел человек в кремовом костюме из тонкой шерстяной ткани:
— Неплохой день для лова — не правда ли, маленький синьор?
— День хороший, — испытывая какую-то неловкость, ответил Джованни.
Его карие, с золотистым отливом глаза заглянули в серые глаза незнакомца. Жаркие солнечные огоньки встретились с твердыми, как кварц, кусочками льда.
— Я Чарльз Гетбой, — объявил незнакомец.
— А я Джованни, — наполнив ведро водой, сказал Джованни.
— Что же, будем знакомы… — Назвавшийся Чарльзом Гетбоем говорил с заметным иностранным акцентом. — Ты, наверно, знаешь, кто я такой?.. Нет? Ну, здесь все мое! — И он небрежным движением руки указал на виллу.
Джованни с любопытством глядел на Гетбоя. Так вот какие они, миллионеры…
— Ты меня не бойся, — сказал Чарльз Гетбой.
— Я никого не боюсь. Прощайте, синьор! — подняв ведра, заторопился Джованни.
— Постой!
— Я слушаю, синьор!
— Не ты ли поймал орла? Об этом мне только вчера сказали…
— Я, — ответил Джованни.
— Это мой орел, я в него стрелял и, как видишь, не совсем промахнулся.
— Нет, орел не ваш, синьор. Разве вы купили всех орлов в итальянском небе?
— Пожалуй, я мог бы и это сделать, но я не спорю… Ладно, орел твой.
— Мой! — твердо сказал Джованни.
— Так вот ты и продашь мне орла. Я прикажу сделать из него чучело для письменного стола.
Джованни молчал. Пусть Гетбой будет трижды Гетбоем — он не получит орла.
— Прощайте, синьор!
Оставшись возле колонки, Гетбой рассмеялся.
…К вечеру он собственной персоной появился на берегу.
