Орел и Джованни | страница 16
— Ах, Николо, ты говоришь правду, но Кармеле не понять сейчас твоих слов! — сказала мать.
Отец согласился и снова обратился к дочери:
— Ну, тогда просто запомни, что я сказал, Кармела!
Мать пересчитала деньги, полученные за серебряные отцовские часы и свои красные кораллы, — так дорого стоил билет в Геную, — и, плача, прижала Кармелу к груди.
— Да будет тебе счастье в Генуе! — сказала она.
Но там не было счастья. Не прожила Кармела и четырех месяцев с сестрой, как та покинула Геную. Она отправилась к своему жениху Пьетро, который тяжело заболел на чужбине. Кармела осталась одна, у тетушки Барбары. Это их соседка по двору, добрая женщина. Сегодня утром, выходя на работу, она весело разбудила Кармелу.
— В Геную возвратился матрос Артуро Джолатти, — сказала она. — Сходи к нему. Ты найдешь его в старой башне, в гавани…
Конечно, легко сказать: иди… А башня страшная. В ней полно летучих мышей. С верхней площадки легко свалиться вниз, в море… Интересно, сколько раз можно перевернуться в воздухе? Пожалуй, лучше сидеть дома, на диване…
Но смуглые быстрые ноги Кармелы сами собой всовываются в сандалеты.
Оглядываясь по сторонам, она проходит двор, выходит на улицу и бегом проносится мимо лавки синьора Банетти. Вот и гавань. Здесь Кармела останавливается.
Над мачтами кораблей кружат чайки. Пахнет смолой, оливками и соленой рыбой. В гавани много людей. То тут, то там слышится незнакомая речь, орут грузчики, грохочут якорные цепи. На палубах сушится матросское белье. И всюду солнце! Жаркое, золотое. Ну, вперед, Кармела, шагай смелее! Вот и старая башня.
Скрипит железная дверь.
— Здесь ли живет синьор Артуро Джолатти? — как можно вежливей спрашивает Кармела.
Никого. Стены башни пахнут пылью и паутиной.
— Синьор Артуро Джолатти?
Наверху вспыхивает луч карманного фонаря, осветивший ржавую винтовую лестницу, и раздается голос:
— Кто спрашивает Джолатти?
— Я, Кармела.
— Кармела Моранди?
— Угу… Я…
— Поднимайся.
Но Кармела стоит внизу, в нерешительности. Конечно, она свалится вниз и разобьется. Ну что же, это, пожалуй, и лучше. Никто не будет больше кричать, что она сестра каторжницы…
Потом Кармела благополучно взбирается наверх. Пол башенной площадки выстлан пластами пробки. В углу стоят ведро с водой, чугунная сковорода и керосиновая печка.
Джолатти приветливо улыбается. Улыбка очень идет к его смуглому худощавому лицу. С виду он ничем не отличается от других моряков — такой же крепкий, обветренный.
