Они прошли в кабинет Неда.
— Почему здесь все вверх дном? Грабители? — спросил Хэмиш.
— Ничего подобного, — пояснила Александра, — здесь всегда так было.
Нед громоздил бумаги стопками, классифицируя их в соответствии с какой-то своей логикой, недоступной пониманию прочих смертных. В кабинете имелись стеллажи с папками, но ими Нед пользовался редко. Охотясь за какой-нибудь запропавшей бумажкой, он вываливал их содержимое на пол, а затем засовывал обратно в папки, мало считаясь с этикетками. Где-то здесь, предполагала Александра, должен храниться полис — жизнь Неда была застрахована — и прочие важные документы, но где именно их искать? Бог весть. В том, что касалось корреспонденции, Нед был более или менее аккуратен: постоянно мотался на почту, чтобы отправить письма; но все, что требовало обдумывания или наведения справок, непременно откладывалось на потом. Но так, наверно, все делают?
— Не все, — сказал Хэмиш. Поинтересовался, планирует ли Александра вдаваться во все детали — он, со своей стороны, готов взять весь труд по улаживанию надлежащих формальностей на себя. Ему придется иметь дело с банками, поверенными и тому подобное; если же Александра по-прежнему предпочитает, чтобы он занялся организацией похорон, — как уже обговаривалось по телефону, — то ему придется приступить незамедлительно.
Александра сказала, что работа с бумагами — профессия Хэмиша; она не будет в них вторгаться. В данный момент у нее мысли путаются, голова совсем не работает; несомненно, Хэмиш почти обо всем может судить более здраво, чем она. Пусть делает так, как считает нужным.
Хэмиш сказал, что рад это слышать. Ему предоставили недельный отпуск в связи с кончиной брата — что, кстати, против официальных правил, но с учетом обстоятельств директор пошел ему навстречу. Чтобы навести порядок в этом хаосе, даже недели мало; по его опыту, когда решения принимаются коллективно, на их осуществление времени уходит впятеро больше.
— Вы, творческие люди, — сказал он, к ее изумлению, — придаете слишком много значения эмоциям. Эмоции не помогают решать проблемы, предавать земле покойников и так далее. Любовь проявляется в делах, а не в словах.
Произнося эту тираду, он вздрагивал всем телом.
— Конечно, — сказала Александра. — И я вам благодарна.
Хэмиш сел в кресло Неда; он был одного роста с Недом, одного сложения.
— Я человек не особенно творческий, — сказала Александра. — Просто, когда я на сцене, моя обязанность — производить впечатление на публику. Нед — вот кто был настоящим творцом. В том-то и трагедия. Его жизнь оборвалась, прежде чем он показал миру все грани своего таланта! Знаете, он, помимо всего прочего, писал пьесу. Но он был к себе так строг, так самокритичен! Пьеса ему так тяжело давалась. А мое дело маленькое — щебетать реплики и порхать по подмосткам…
