— Ты хочешь сказать, Нед ее использовал? Она на нем помешалась, а он этим пользовался? Чтобы было кому с Алмазом гулять?
— Ну и что? Не бог весть какое преступление, — возразила Эбби. — По крайней мере, по сравнению с прочими мужскими грехами. Он жалел Дженни. Говорил о ней: бедная, ей некуда себя приложить. Чего он только не перепробовал, чтобы ее отвадить. Грубил, вежливо уговаривал, взывал к благоразумию. Может, он думал, что Алмаз ее утомит и она отступится? Алмаз кого хочешь утомит.
— Когда это началось?
— Наверно, года два назад.
— Два года?!! — поразилась Александра. — Кто об этом знал?
— Наверно, почти все.
Александра призадумалась над этим известием.
— Фантастика, — проговорила она.
— Да нет, почему, — возразила Эбби. — Если у кого-то роман на стороне, жена всегда узнает последней. Или муж — последним. Никто не хочет брать на себя роль доносчика; все думают, что это дело как-то само собой рассосется, а иногда сомневаются, что правильно поняли ситуацию. Ты только не думай, что это был роман. Дженни просто его домогалась. Она маньячка.
— Но такие люди могут быть опасны, — сказала Александра. — Иногда они даже убивают. Почему меня не предупредили?
— Ты — натура творческая, — произнесла Эбби с легкой долей злорадства. — Никому не хочется тебя расстраивать. Ты поневоле редко бываешь дома, и изменить это не в силах; не очень-то приятно узнать, что в твоего мужа влюблена какая-то полоумная.
— Да, не слишком-то приятно, — сказала Александра. — Так что же произошло?
— Я приоткрыла кухонную дверь. Алмаз выбежал в сад, и они с Дженни отправились гулять, — сказала Эбби. — Тогда я заглянула в окно, увидела тело, зашла в дом и начала звонить; тут с Алмазом вернулась Дженни, протопала прямо в дом, увидела тело и закатила истерику — все утро носилась из угла в угол как сумасшедшая, рвала на себе волосы. Словом, настоящая греческая трагедия. Тогда я позвонила Вильне — вот кто умеет людей спроваживать. Вильна приехала и в два счета выставила Дженни за порог. Вильна — это все-таки страшная сила.
— Что ж, усилия Вильны пошли прахом, — заметила Александра. — Дженни Линден вернулась. Она страшно неуравновешена. Набивается ко мне в подруги, а спустя секунду уже вся дрожит от ненависти.
— Нед так тоже говорил, — сообщила Эбби. — Неуравновешенность. Самый страшный грех, с точки зрения Неда. Чокнутых он терпеть не мог. По-моему, ко мне он питал симпатию только потому, что я неизлечимо нормальна. Александра, я не могу больше разговаривать. Доктор приехал.
