Сработало.
Музыка продолжается, а Надин хватает его за запястье и что-то говорит на ухо. Линду распирает любопытство: она видела эту сцену от начала до конца и не верит своим глазам. Надин тащит Алессандро к двери, ведущей к заднему двору виллы. Он на мгновение оборачивается, ища глазами Линду, и скрывается в кромешной тьме.
Линда видит, как они выбегают на улицу и исчезают за деревьями.
– Вот стерва! – не сдерживается она.
Но не следует раздражаться. Это бессмысленно – как и в тот день, когда он был с Валентиной. В это время к ней сзади подошел Томмазо:
– Ты прекрасна сегодня, – он нежно дотрагивается до ее шеи. – Даже красивее, чем обычно.
Линда поворачивается – от неожиданности у нее перехватило дыхание. Должно быть, он тоже видел эту сцену – когда Надин набросилась на Алессандро, как тигрица.
– Спасибо… А больше ты ничего не хочешь сказать?
Томмазо улыбается немного устало. Берет два бокала с шампанским и протягивает один Линде.
– О чем?
– Ну, ты ведь тоже их видел, не притворяйся, – Линда берет бокал, но не пьет.
Томмазо делает маленький глоток.
– У нас с Надин негласный уговор, – объясняет он с каким-то неопределенным выражением лица.
– То есть? – Линда непонимающе мотает головой. – Объясни, пожалуйста.
Он делает большой глоток шампанского. Оно бежит по горлу, холодное, сухое.
– Я не из ревнивых. И уж тем более не представляю, что мог бы встречаться с ревнивой женщиной, – говорит Томмазо с каменным взглядом. – Из всех человеческих страстей ревность наносит самый большой вред. Надин – взрослая женщина, она все понимает и вольна делать со своим телом все, что хочет.
И все же, когда он увидел Линду вместе с Алессандро, у него внутри шевельнулось нечто похожее на ревность – хотя бы самому себе он должен в этом признаться.
– Вот уж не поверю, что тебя нисколько не волнует, что она уединилась с моим другом, – спрашивает Линда, зондируя почву.
– А зря. Я совершенно спокоен. Главное – чтобы она вела себя прилично и не ставила меня в неловкое положение. А на этот счет я могу не волноваться, – отвечает холодно Томмазо.
Но сейчас он думает не о Надин, а о Линде. Томмазо не понимает, что в ней его притягивает: ироничные глаза или наивная манера поведения? Ее присутствие? А может, волшебная аура?
– И тебя это устраивает? – огорченно говорит Линда.
– Мы раньше уже изменяли друг другу, но все осталось между нами.
Линда прислоняется к стене, глядя в пол, – она не знает, как реагировать на такое откровение. Может быть, она только что это поняла. Но не так уж это и неожиданно, учитывая, кто такой Томмазо? «Значит, я всего лишь одна из множества твоих любовниц?» – так и хочется спросить Линде.
