– Нет! – вскрикивает она, закрывая лицо руками.
Перед ней словно кадр из фильма ужасов.
– Как это, черт побери, возможно? – она запускает пальцы в волосы.
Какой ужас – посреди зала стройным рядком стоят стулья рококо в обивке из горчично-желтого бархата, а ведь она заказывала обойщику карминово‑красный!
Яркий красный она выбрала специально, чтобы отойти от традиционного красного, характерного для Венецианской господской виллы.
– Как вообще можно перепутать желтый с красным?
Она вне себя от гнева и разговаривает сама с собой, как и всегда, когда что-то идет не так.
– Я еще понимаю перепутать карминовый с алым, это еще куда ни шло, но горчичный! – Линда размахивает руками, – При чем здесь этот дерьмово‑желтый цвет… как будто их птицы обгадили!
А ведь обойщик Эджидио Валлин – лучший в регионе, она знает его уже много лет, и он никогда еще не ошибался. Она не понимает, как можно было допустить такую оплошность, когда до открытия виллы осталась всего неделя. Это была последняя капля, переполнившая ее терпение!
Фыркая, как рассвирепевшая лошадь, она достает телефон из сумки. Гневно, с выпученными глазами, листает телефонную книгу, в животе у нее все сжимается.
Она чувствует, как изнутри поднимается волна гнева.
– Да? – отвечает спокойный, вежливый голос.
Просто невыносимо спокойный – услышав его, Линда еще больше выходит из себя.
– Синьор Валлин, это Линда Оттавиани, – она не дает ему даже ответить и сразу переходит к делу: – Объясните мне, какого черта стулья для виллы Белли обтянули в горчично-желтый?
– Потому что вы сами попросили этот цвет, – спокойно отвечает обойщик, расстроенный повышенным тоном Линды.
– Нет, вашему помощнику я сказала подобрать карминово‑красный! – поспешно поправляет она.
– Хм, очень странно, – произносит обойщик. – Не думаю, что мой помощник мог сам взять такие цвета… Может быть, вы друг друга не поняли?
– Нет, это он меня не понял, – кипятится Линда.
Она натянута, как скрипичная струна. Ее всю трясет, она мечется вокруг стола, как тигр в клетке. Она – сгусток энергии и не может стоять на месте.
– Но это не страшно, – говорит она более спокойно. – Потому что вы их переделаете, все до единого, в карминово‑красной ткани. Той, которая нужна. И даю вам на это максимум три дня, и ни днем больше.
– Как можно! – возмущается обойщик. – Я вовсе не собираюсь их переделывать. Знаете, сколько времени я потратил, чтобы найти ткань и обить стулья? Не говоря уж о стоимости материалов: ткань, нитки, гвоздики, а сколько клея на них ушло… Нет, об этом не может быть и речи.
