— Слава! Снова в этих норных простенках скрываешься?! Снова свою человекоосвиняющую отраву хлещешь или куришь тишком свою конебойную хрень?!
Человекоосвиняющая отрава — спирт, а конебойная хрень — никотин, Игорь Иванович. Полковнику не нравится, что я курю. Ну а про пьянство… Я не пью. Пьет полковник. От него порой настолько сильно перегаром разит, что он просто путает источник запаха, и считает, что разит от меня.
— Не пытайся от меня свою отраву спрятать! Сколько бы ты хвои ни сожрал, я твой табак почую! Он не пчелами переопылен, а генетиками! А эти генетики добрыми намерениями вооружены, а вирусами! Кончай травиться! Я тебе этого так с рук не спущу! Хоть весь муравейник, недожженный химикатами, сжуй заодно с муравьями, побитыми жесткими излучениями! Ходишь с дозиметрами и детекторами, как военный, а тащишь в рот всякую дрянь, как штатский! Только ты не штатский — тебе свободы выбора, что со своей шкурой делать, не дано! А мне свобода выбора, что с твоей шкурой делать, дана! И я тебе так просто подохнуть не разрешу! Ты у меня только с пользой стране подохнешь! Слышал?! Я тебе курить запрещаю! Я так решил! Ясно?! Слава! Я знаю, ты здесь! Здесь нет другого выхода — только эта бронебойная дверь! Я и у черта в заднице всех отслежу! Я ж тебе не такой слепо-глухо-тупой, как все думают! Слава! Словно сквозь стену!..
Старый полковник сотряс воздух крепко сложенным кулаком. А я сжал челюсти так, что желваки ходуном заходили. Нет, я не отзовусь. Я ведь… Я так устал, что — теряю облик. Несмотря на все мои волевые усилия, мое лицо — меняется. Мысли не концентрируются и, не зависимо от моих команд мышцам, скулы неумолимо заостряются, кончик носа задирается вверх, челюсть задвигается назад, а брови и верхняя губа — опускаются вниз… А главное, — мои глаза… Светлый и открытый взгляд веселого молодца Славы Соколова становится — сосредоточенным и жестким взглядом не столь молодого «волка». Нет, в своем виде мне Снегиреву показываться никак нельзя — ведь этому суровому диверсанту не известно, что я не обычный боец-«волк», а боец тишины высшего уровня — «волк»-«оборотень»… глумливый, как бес, и бесцветный, как белая бумага. Только мои мысли имеют окраску — они, как цветные карандаши, хранящиеся у меня не в коробке, а в голове. Ими я всегда могу раскрасить лицо точно так, как того будут требовать обстоятельства или Игорь Иванович. А главное, — я из тех, кто меняет не только тело, но и — душу, и — мышление. И об этом знает только Игорь Иванович. Он один знает, что я — это я. А полковник Снегирев считает, что я — Слава Соколов… такой добрый диверсант… такой боец с улыбкой Гагарина и трудолюбием Золушки.
