– Это Майрон, – добавил он.
Рычание усилилось. Мокрые волосы Большой Синди плотно облепили голову, напоминая помятый римский шлем. О цвете ее волос можно было только гадать – она красила свои вихры по-разному, – хотя он явно не принадлежал к естественной гамме. Бывало, Атаманша просто смешивала наугад разные оттенки и потом смотрела, что из этого получится. И она всегда настаивала, чтобы ее называли Большая Синди. Не просто Синди. Большая Синди. Даже изменила свое имя в документах. Там черным по белому было написано: Синди, Большая.
– Ты не можешь сидеть тут всю ночь, – заметил Майрон.
Большая Синди наконец открыла рот.
– Уходите.
– Что случилось?
– Вы сбежали.
Голос у нее был слабый, как у ребенка.
– Да.
– Бросили нас.
– Мне очень жаль. Но теперь я вернулся. – Майрон шагнул ближе.
Если бы у него было хоть что-то, чем ее можно успокоить. Например, пара галлонов ванильного мороженого. Или жертвенный бык.
Большая Синди заплакала. Майрон медленно приближался, осторожно вытянув вперед правую руку, чтобы успеть вовремя отдернуть. Но рычание стихло, продолжились только всхлипы. Он положил ладонь на ее могучее плечо размером с кегельбанный шар.
– Что случилось? – повторил он.
Большая Синди шмыгнула. Очень громко. В лимузине чуть не сработала сигнализация.
– Не могу сказать.
– Почему?
– Она запретила.
– Кто, Эсперанса?
Большая Синди кивнула.
– Ей нужна помощь, – напомнил Майрон.
– Она не хочет, чтобы вы ей помогали.
Горькие слова.
Дождь лил как из ведра. Майрон сел на ступеньки.
– Она сердится из-за того, что я уехал?
– Я не могу вам сказать, мистер Болитар. Простите.
– Почему не можешь?
– Она просила не говорить.
– Эсперанса не сможет сама выпутаться из этой передряги, – покачал головой Майрон. – Ей нужен адвокат.
– У нее есть адвокат.
– Кто?
– Эстер Кримстайн. – Большая Синди ахнула, словно спохватившись, что сболтнула лишнее, но у Майрона мелькнуло подозрение, что она сделала это нарочно.
– Как Эсперанса заполучила Эстер Кримстайн? – спросил Майрон.
– Больше я ничего не могу сказать, мистер Болитар. Пожалуйста, не сердитесь.
– Я не сержусь. Просто беспокоюсь.
Большая Синди улыбнулась. От этого зрелища у Майрона мурашки пошли по спине.
– Хорошо, что вы вернулись, – произнесла она.
– Спасибо на добром слове.
Она уткнулась головой ему в плечо. Он покачнулся, но удержал равновесие.
– Ты же знаешь, как я отношусь к Эсперансе, – сделал еще одну попытку Майрон.
– Да. – Большая Синди кивнула. – Вы ее любите. А она любит вас.
