– Туда неризя, мой ухажер узнает – обидится, – с таким же акцентом ответила Настя.
Вскоре она привыкла к новому произношению, и «р» вместо «л» перестало резать слух.
– Убить тебя мало, – с милой улыбкой проговорила она, поигрывая веером. – Я дождусь когда-нибудь возвращения домой или нет? Между прочим, мы с Данилкой согласия на этот вояж не давали.
– Может быть, ты не помнишь, – обиделся Сенкевич, – ты ж полудохлая была. Но у меня выбора не имелось и времени для расчетов тоже. Отправил, куда смог. Я тебе не туроператор, блин. Поблагодарила бы лучше. Если б не я, твой труп сейчас догнивал бы в 2300 году, на планете Гамма-32.
Настя мысленно не могла не согласиться, но вслух задиристо возразила:
– Это не мой труп. Мой труп сейчас, возможно, догнивает в двадцать первом веке. И все из-за тебя.
– Не надо было лезть, куда не следует! – рыкнул Сенкевич. – Я, между прочим, тоже от вас не в восторге. Навязались на мою голову! Так, может, теперь, чем претензиями кидаться, будем мыслить конструктивно?
Настя сочла обмен любезностями завершенным и приступила к выяснению обстоятельств:
– Если Данилка найдется, портал быстро построить сможешь?
– За счет чего? На водяном колесе, которое крутит ослик? Ты представляешь, какая чертова уймища энергии нужна для портала? Откуда она здесь? Да еще и место негативной силы отыскать надо…
– Ничего не знаю! – строптиво заявила Настя. – В Равенсбурге нашел энергию, на Гамме-32 тоже. И здесь найдешь. Я, знаешь ли, гейшей до смерти работать не намерена.
– Может быть, оно само найдется, – пробормотал Сенкевич. – У меня тут новая теория путешествий во времени. Смотри. Место силы и энергия в Равенсбурге отыскались, когда мы расправились с Вельзевулом, на Гамме – когда закончилась история с кораблем Предтеч.
Настя пожала плечами, показывая, что не улавливает логики. Сенкевич терпеливо пояснил:
– Мы попадаем в тела других людей. Что, если у каждого человека в мире есть своя миссия? И мы можем уйти, лишь дожив время, отмеренное нашим объектам, выполнив возложенную на них задачу?
– Интересно, – задумалась Настя. – Теперь еще бы знать, какая у меня миссия.
– Вполне возможно, что ты ее сейчас выполняешь, – улыбнулся Сенкевич. – Я где-то читал, что в Японии институт гейш был создан в семнадцатом веке. И началось все с образованной девушки, которую продали в публичный дом. Только имя ее неизвестно. Может, ты и есть она?
– Вот уж великая миссия – обучать проституток игре на японской балалайке! – фыркнула девушка.
