Неясный силуэт двинулся к костру.
Глава девятнадцатая
ХОЗЯИН ЛЕСА
— Я не Михаил Иванович, а Петр Федорович! — сказал неясный силуэт, становясь ясным. — Почему костер жжете? Документы!
И все же П. Ф. Барсукова можно было величать хозяином леса, поскольку исправляет он в Ленинградской области должность главного лесничего. Однако новый знакомец не клюнул на лестное прозвище. И вот почему.
— Кроме нас, работников Минлесхоза, — поведал он, — хозяев леса еще видимо-невидимо. И каждый пользует «свой» лес, как ему вздумается. Кто рубит почем зря, в деньгу превращает. Кто — наоборот. Вот в Подпорожском районе, к примеру, лесосека «Межсовхозлеса» вообще пилы не знает. Гниет там лес…
— Это как же так? — зашумели мы, успевшие загодя почитать кое-какие документы. — Ведь года два назад было решение бюро обкома о передаче всех лесов Минлесхозу!
— Было, — кивнул наш собеседник, — только осело это мудрое решение где-то в облисполкоме. Да что наши «хозяева»! В ленинградских лесах трудятся, кроме местных, 57 приезжих организаций-заготовителей.
А у нас с ними разная психология. Дали они сегодня лишний кубометр деловой древесины — завтра уже герои! Мы же пока тот кубометр заново вырастим — сто лет пройдет!
— Это двойной абсурд! — воскликнула Ыйна, сделав такие большие глаза, что Квант со стоном взялся за сердце, а дедок воровато перекрестился. — Мой папа сам сажал сад и сам собирает в нем яблоки. Других не пускает, пожалуйста!
— Одни перерубают, другие недорубают!.. Я все-таки ни черта не пойму! — вмешался Квант. — Давайте для ясности поставим вопрос ребром: что хуже — переруб или недоруб? — Оба! — отрезал лесничий. — Ведь в чем тут самая скверная хитрость? Где-то весь лес состригли «под нулевку», а в другом месте вообще не трогали. В целом по области картина вроде бы пристойная. А лесу от такого варварства вред неописуемый! Так, слово за слово ткалась затейливая вязь нашей беседы, пока ее не оборвал чистосердечный смех лесничего.
— Чудовище, говорите? Да лес здесь оттого выщипанный, что заготовители вырубили только хвойные. Древесину лиственных пород мы ведь все никак не научимся обрабатывать!
— Брачные игры! — Ыйна испепелила взглядом Варсонофьича. — Я имею неясность. Известно, что субъект, муравейник разоривший, за такую шалость должен платить до ста четырнадцати рублей пятидесяти копеек, пожалуйста. Субъект, самовольно в лесу свою козу пасущий, платит за это удовольствие тринадцать рублей пятьдесят копеек. Когда учтены такие тонкости, почему вы не бьете рублем по неразумным головам?
