Вилмош Форгач когда-то в молодости торговал оптом кожами и кишками, после национализации его заведения он устроился снабженцем в кооператив гробовщиков «Новая жизнь», но на самом деле жил футболом. Четыре года он продавал своего сына, которого воспитывал левым крайним, так как у того с детства правая нога была немного короче левой. Каждую неделю Форгач заявлялся с ним в очередную команду, но напрасно испускал он тучи сигарного дыма и подбадривающих выкриков, напрасно извергал на тренеров проклятия библейской изысканности: сын его провалился во всех пробных играх. Тогда Форгач переключился на куплю-продажу целых команд. На выгодных условиях он поставлял из провинции подержанных вратарей, центральных нападающих с мелкими дефектами голевого чутья или любой другой товар, который ему заказывали. В результате за эту деятельность его однажды посадили. Как раз в тюрьме он и организовал венгерскую сборную уголовников, которая с таким убедительным преимуществом выиграла международный футбольный турнир центральноевропейских тюрем.
Яшчак оттеснил Форгача в один из дальних коридоров:
— Уважаемый Форгач, могу предложить команду на продажу.
Форгач отмахнулся, не вынимая изо рта сигары:
— Знаете, как это меня интересует? Как прошлогодний снег. Кто сегодня купит команду? Даже на Эйсебио не заработаешь.
— Я привез их оттуда же, откуда родом Эйсебио.
— Негры? — глаза Форгача заблестели.
— Нет, обезьяны.
Форгач вынул изо рта сигару и хмуро взглянул на Яшчака:
— Пятнадцать лет назад, когда вы так погорели, что на вас живого места не осталось, я вам дал тогда — совершенно бесплатно — пятьдесят граммов бальзама на ваши раны, а теперь вы в качестве благодарности решили посмеяться надо мной?
— Клянусь вам, Форгач, вы можете заключить величайшую сделку в своей жизни.
— С обезьянами, пинающими мяч?
— Да, с этими обезьянами.
— Чтоб я ослеп, чтоб мои дети не пережили завтрашнего утра, если я еще хоть раз в жизни заговорю с вами.
Яшчак затолкал протестующего Форгача в такси и отвез в Ракошчабу. В саду перед домом тут же устроили показательную встречу. Изумлению старика маклера не было предела:
— Пусть земля треснет на могиле моей матери, если я когда-нибудь видел такое!
Он даже угостил тренера сигарой, что означало у него высшую степень признания:
— С этой минуты вы, Яшчак, gemachter Mann, то есть ваше дело в шляпе. Осталось только найти фирму, которой мы сможем продать команду. Организуем товарищескую встречу, а я приглашу нужных людей.