— Нет ее. Замуж вышла.
— Да ты что!
— Правда. На другой квартире теперь живет.
Отец молчал так долго, что Димка подумал, не положить ли трубку?
— Эх, жизнь ты жестянка! — тяжко вздохнул Федор Николаевич. — Да я ж для нее… Эх, сынок, зачем она? Да мы бы так жили! Люди бы завидовали. Вот шубу ей присмотрел. Новая шуба. Хотел обрадовать… Из самой Канады шуба. И цена сходная. Да что цена! Я для Нади… Да ничего мне не жалко! А деньги — вот они, в бумажник не лезут. Вчера телескопов сдал. Хорошие деньги получил. Еще доложить столько — каракулевую шубу можно купить. Или мотоцикл с коляской. Тебе и купил бы. Эх, Димка, пронеслись бы с ветерком! А хочешь, велосипед куплю?
— У меня есть, — сказал Димка.
— Эх, мамка, мамка! И когда же она… замуж?
— Недавно.
— Эх, жизнь жестянка!
В трубке послышались гудки.
«Вот как расстроился», — пожалел Димка отца.
Под утро ему приснилось, будто мчится он со страшной скоростью на мотоцикле, и под колесами не земля почему-то, а вода. Только бешеному Димкиному мотоциклу и вода нипочем! Летит стрелой. По морю. По волнам.
Утром долго вспоминал сон и поражался фантастическому видению. А потом, поразмыслив, решил, что не такое оно и фантастическое. Если на доске плавают по морю, то почему нельзя на мотоцикле? Не плыть, а помчаться на большой скорости. Колеса надо пошире сделать, может, и с лопастями.
Плохо, что Любчика нет, — с ним бы обсудить эту идею. А что, великие идеи и во сне приходят. В какой-то передаче по телевизору говорили об этом.
И все-таки главное, чем был занят Димка в тот воскресный день, — ждал маму или хотя бы ее звонка. Правда, еще и учился стоять на руках. Возле стенки хорошо получалось. Мог бы маме продемонстрировать. Но мама не пришла, не позвонила.
И письмо он не написал. Хотел про вчерашнюю грозу написать, как ловили рыбу и вдруг налетел ветер, все круглые листья на воде поднял, а у Сережки из седьмой квартиры панаму сорвал с головы и унес в реку. Впечатлений было много, но как об этом написать? Он и бумагу приготовил, да так и не решился начать письмо. Только напрасно язык ручкой насинил.
А в понедельник мама пришла. Как всегда, в обычное время — около шести часов.
— Уф-ф! — сняла в передней туфли. — Здравствуйте! Здравствуйте, мои дорогие! Вот и я!
Димку обняла так, что у него кости хрустнули. Бабушку поцеловала. И тоже — звучно, сочно, не просто ради приличия — лишь бы губами коснуться.
Димка во все глаза смотрел на маму. Нет, не заметно, чтобы скучала в эти три дня.
