— Чего молчишь-то? — кривясь, сказал отец. — Разве от денег отказываются! Бери, когда дают.
— Я сам заработаю, — так и не подняв глаз, проговорил Димка.
— Сам! Сам только штаны пока застегивать умеешь.
Федор Николаевич посидел, поморщился, сунул деньги опять в карман.
Потом мрачно сказал:
— Ну, а выпить, теща, чего-нибудь дашь.
— Не держу, Федор Николаевич. Этого в доме у нас нету.
— Эх, говорить с вами! — Он встал и не совсем твердым шагом направился к выходу. — Сын, — сказал из дверей, — отца, смотри, не забывай. Еще пригожусь.
Как только с шумом захлопнулась дверь, Елена Трофимовна вытерла глаза, стала жаловаться: явился незваный, непрошеный, наговорил глупостей, наоскорблял. Будто кто-то виноват, будто не сам он из дому ушел легких денег искать, сына-несмышленыша оставил…
Слушал Димка бабушкины речи, и грустно ему было, и жалко чего-то. Потом надоело слушать. Поглядел на часы и сказал, что ему пора — завтра рано вставать.
А перетряхнуть газеты так и забыл.
Никак не мог предположить Димка, что Алена такая болельщица. Когда двухметровый Дима, перехватив верховой мяч, стремительно прошел к щиту и, прыгнув, чуть ли не сверху положил его в корзину, Алена хлопала, наверно, сильнее всех. Надежда Сергеевна, с удивлением посмотрев на ее руки, улыбнулась:
— Аленушка, не больно?
Понятно, радоваться надо было — этот восьмидесятый мяч оказался победным, но так бурно радоваться… Димка просто не узнавал Алену. Привык видеть ее почти всегда сдержанной, ровной.
Встреча закончилась в девятом часу. А потом зашли в кафе, взяли четыре порции пломбира.
— Понравился мой тезка? — спросил Димка.
— Все очень и очень понравилось! — закивала Алена. — И мороженое такое вкусное! — Она облизала ложечку и зажмурила от удовольствия глаза.
— И занавески какие прекрасные! — сказала Надежда Сергеевна.
— И занавески! — подтвердила Алена. — Очень красивые!
— И папин синий галстук в полосочку!
— Конечно! Это самый лучший его галстук!
— А стены, которые давно пора побелить, тебе нравятся?
— А что, и стены хорошие. С цветочками.
Надежда Сергеевна потрогала лоб Алены:
— Володя, у нее жара нет?
И Сомов потрогал лоб дочери:
— По-моему, в норме.
Из кафе вышли, когда уже смеркалось. Взяли такси.
Восторженную Алену посадили на почетное переднее место. По дороге она то и дело поворачивалась к Димке, сидевшему за ее спиной, и оживленно говорила:
— Посмотри, какая красивая реклама!.. А там, там, впереди, видишь — кинотеатр «Рубин»!..
