Потом и у Нины Матвеевны появилась квартира в нашем доме — рядом, за стеной. Наши комнаты объединял общий проход. Так и жили. Потом ее квартира досталась моему старшему сыну. Его уже нет в живых. Сейчас там живет его вдова, моя невестка.
Что касается отношений Алеши с моей мамой, Ниной Петровной, то они были ровными. Стоит только иметь в виду: мои родители, так же, как, в какой-то степени, Нина Матвеевна, были продуктом своего времени. А время им досталось тяжелое. Родители мои были люди достаточно аскетичные, даже, можно сказать, суровые. Поэтому Алеше было довольно трудно вписаться в эти рамки. Ведь в его с Ниной Матвеевной семье бытовали другие отношения.
Сам по себе Алеша был очень ласковый, теплый. А у нас в семье выражать любые ласки на публике считалось чем-то неискренним. Не принято было. Но Алеша оставался самим собой. Мог вдруг обнять меня, поцеловать.
Такие суровые понятия были приняты не только в нашей семье. Как раз недавно я читала об этом у одной пожилой замечательной дамы — это воспоминания о моей маме. Их автор, Галина Ивановна, знала меня с самого малого детства. Ее муж, Михаил Алексеевич Бурмистенко, и Никита Сергеевич работали вместе на Украине, в украинском ЦК. Жили мы близко, много общались. Будучи в весьма преклонном возрасте, она описала те годы, тот уклад — для меня это было очень интересно. Оказывается, ее муж тоже считал: эмоции, продемонстрированные на публике, — неискренни…
Галина Ивановна и моя мама общались практически каждый день. Вместе ходили на курсы английского языка, в театр, на прогулки….
В 1938 году Никита Сергеевич отправился работать на Украину. Чуть позже в Киев приехали и мы. Тогда в семье была просто куча детей — пятеро! Двое — Леонид и Юлия — от первого папиного брака. Правда, брат учился в Москве, с нами жила только сестра. У моей мамы я была самой старшей. Следом шел Сергей, он появился на свет в 1935 году, и самая младшая сестричка, Леночка. Она 1937 года, родилась очень слабенькой. Из-за этого маме пришлось оставить работу.
Нина Петровна заведовала парткабинетом на московском электроламповом заводе, и это отнимало все ее время. На службе пропадала с раннего утра до поздней ночи. Ну, а когда семья перебралась на Украину, Никита Сергеевич и М.А. Бурмистенко (как пишет Галина Ивановна Бурмистенко) посоветовались и приняли совместное решение, которое огласили перед своими супругами: на работу те больше не отправятся.
Нужно сказать, что Галина Ивановна Бурмистенко была женщиной образованной, активной, как и мама, и, наверное, амбициозной. Училась в аспирантуре, планировала защищаться. А тут оказалось, что все пути для карьерного роста закрываются. Женщинам оставалось только исполнять свои партийные обязанности. Но сидеть, сложив руки, они не собиралась.
