Мы, конечно, выписывали множество изданий. У нас в доме была вахтерша, очень симпатичная, по образованию — инженер. И с самого утра, когда приносили свежие газеты, она брала их, просматривала, а потом, по моей же просьбе, мне подсовывала самое интересное: Рада Никитична, это надо посмотреть. Ну и главный редактор «Известий», бывало, говорил — то и это почитайте. Так что читала я только избранное, и все, что нужно было знать, знала.
Наш журнал выходил раз в месяц, и, казалось бы, рабочий ритм должен был быть поспокойнее, особенно по сравнению с ежедневной газетой. Даже опытные в нашей профессии люди так считали, но лишь до тех пор, пока не сталкивались с журнальной суматохой. Так было, к примеру, с одним из сотрудников «Науки и жизни». Это был замечательный ответственный секретарь. Высочайший профессионал, высококлассный журналист — трудоголик, который делал все, что нужно, ему не надо было ничего говорить. К нам он перешел из «Известий». В тот период Алеша уже был там главным редактором. У них в отделе науки случились какие-то перекрестные романы, обиженные жены приходили жаловаться. Тогда мой муж поставил вопрос ребром перед мужской половиной этой истории, принял соломоново решение и в результате двое сотрудников стали работать у нас. Мы часто все вместе ходили обедать в ближайшее кафе. И я не раз слышала о том, как обманчиво мнение, что журнал — это спокойно, ведь выходит он «всего» раз в месяц.
Газетчик и редактор от Бога — а об этом и по сей день не перестают повторять многие коллеги Алексея Ивановича Аджубея — проработал в «Известиях» недолго — с 1959 по 1964-й год. С должности главного редактора его освободили в один день с Хрущевым. Октябрьский пленум ЦК КПСС отправил Никиту Сергеевича на пенсию, тогда же в опалу отправился и зять уже бывшего советского премьера. Коллеги главного редактора вспоминают: проводить отставленного шефа до дома пришли только два сотрудника «Недели». По словам Рады Никитичны, страх бывших сотрудников стал ударом, который Алексей Аджубей переживал довольно остро.
— Человеческое общество одинаково. Всегда находятся люди, желающие польстить. Все дело в том, верить этому или нет. Алексей Иванович верил. Ребята это были неплохие, многих я хорошо знала, но время проходит, все меняется. И потом, не всегда ощущаешь — правду ли тебе говорят. Лесть может даже нравиться. Алеша мог с кем-то сесть, выпить. Я многих отваживала, даже некоторых бывших друзей, они меня боялись, честно говоря. Не хочу себе польстить, но я очень не люблю фальшь и подхалимаж. Ну не люблю — и все тут! А этого было много. Да и ничего удивительного.
