Все улики против него, все настолько очевидно, а он- нет! Знай твердил свое: невиновен, невиновен…
Что ж, тем хуже для него. Отчаянное мальчишеское упрямство если и подействует на суд, то лишь в совсем обратном направлении.
Я больше не стал уговаривать и убеждать. Дал Сма-гину подписать постановление о предъявлении обвинения. Он колебался:
— А не будет считаться, что я сам признался, если подпишу?
— Не будет, не бойся. Просто юридическая фор мальность. Чтобы знал, в чем тебя обвиняют.
— Ладно. Я вам верю.
И макнул перо в чернильницу.
А у меня вдруг снова шевельнулось сомнение. Ну, может, может ли этот парнишка взять и послать на смерть человека?
А, разозлился я сам на себя, может — не может, плюнет-поцелует… Нечего гадать на ромашке, только факты, факты!
— Готово? — Мой голос прозвучал без нужды резко.
Он, озадаченный таким тоном, взглянул удивленно:
— Да…
Сразу же, словно ждали за дверью, когда он подпишет, в кабинетик вошло двое начальников: майор Антонов и капитан Квашин. Вот теперь Квашин доложил обо мне — точно! Это было нетрудно прочитать на его сияющем лице.
Я встал. Смагин тоже.
— Как тут у вас? — спросил Антонов.
— Заканчиваем, товарищ майор.
— Сознался?
— Нет.
— Почему? — он бросил на Андрея косой недовольный взгляд.
— Потому что не в чем, — с вызовом ответил тот.
— Молчать! — крикнул, выслуживаясь перед начальством, капитан Квашин.
Смагин окинул его презрительным взглядом:
— Как же я могу молчать, когда спрашивают?
Квашин топнул ногой:
— Еще поговори, поговори у меня, бандит!
У Смагина раздулись крылья тонкого носа.
А вы на меня не топайте!
— Что-о?
Квашин, теряя самообладание, сжал кулаки.
— Товарищ капитан…
Спокойный холодный голос майора Антонова сразу привел Квашина в чувство. Он поправил дрожащей рукой свои купеческие кудряшки:
— Извиняюсь, товарищ начальник. И так нервоз, а тут еще провоцируют всякие гады.
— … Попрошу вас, сходите в мой кабинет, позвоните в горотдел майору Никандрову. Спросите, не будет ли он возражать, если завтра на совещание вместо меня пойдете вы.
— Слушаюсь!
Квашин радостно зарысил в коридор. Он, в противоположность Антонову, обожал всякие совещания и заседания, особенно в горотделе. И делать ничего не надо, и у высокого начальства на виду.
Дело Смагина, сложенное в подобие папки из нескольких склеенных газет, лежало передо мной на столе. Майор Антонов взял его, полистал.
— Вам прочитали заключение экспертизы, что шланг был кем-то поврежден? — обратился он к Смагину.
