Трудно было возразить: ни я, ни Арвид не знали оперативной работы.
Зато с квартирой мы устроились просто отлично. Как ни странно, помог подполковник Куранов. Вызвал меня, по своим административным склонностям, прямо в кабинет «ССЗ" — начальник госпиталя, которого он замещал, надолго застрял на курсах, — посмотрел искоса.
— Поселитесь на квартире одного нашего врача, — и пододвинул записку с адресом. — Его самого недавно отправили во фронтовой санбат, руководство госпиталя договорилось с женой.
— Спасибо за заботу, — холодно поблагодарил я, — но нас двое.
Он поморщился:
— Прерывать старших — признак дурного тона не только в армии. — Пожевал губами и добавил — Мы договорились насчет двоих. Не смею вас больше задерживать.
В коридоре, привычно злясь на него, я вдруг подумал, что ведь никто, ни один человек не сделал нам столько добра, как Куранов. Ну, раны лечил — это, можно сказать, по служебной обязанности. А остальное? Я быстренько перебрал в уме: живем в палате, питаемся тоже в госпитальной столовой, в нарушение всех правил, квартиру нам подыскал, с секретарем райкома — теперь я уверен! — о нас говорил… Вот начальник госпиталя, мягкий, приятный человек. А сделал бы он столько для нас?
Я вернулся, приоткрыл дверь:
— Товарищ подполковник, большое-большое вам спасибо.
Куранов поднял голову от кипы бумаг, уставился на меня, опустив уголки рта, от чего лицо стало кислым.
— За все! — добавил я.
— А! — Он чуть качнул длинными пальцами, что, вероятно, должно было означать: какие пустяки!
И снова в свои бумаги.
Мне оставалось только закрыть тихонько дверь и идти в палату радовать Арвида, удивляясь дорогой странному умению этого чертова Куранова и всех людей подобного сорта запутывать еще больше и без того непростые человеческие отношения. Ведь доброе делают, доброе, но так, что хочется их же ругать.
А может, они вообще не задумываются о добре и зле и о том, как это выглядит со стороны? Просто делают, что считают нужным — и все!
По личной просьбе майора Никандрова нас прикрепили к комбинатской столовой номер пять, которая считалась лучшей в городе. Мы сдали туда свои только что полученные карточки на хлеб, жиры, сахар и прочие жизненные блага, и так как столовая работала круглые сутки, вопрос с питанием можно было считать относительно решенным.
— Вам повезло, — сказал Василий Кузьмич, поговорив о нас по телефону с директором и получив его согласие — Это у них единственная столовая не на территории комбината.
