— Почему просто не пошел со мной домой? Чтобы я знала о том, что ты рядом?
Джаред снова посмотрел на неё.
— Но я думал…— замялся он.
Кэми увидела свою маму у ворот, которая на этот раз возвращалась домой до наступления темноты. Мама остановилась и посмотрела на взбудораженную землю. Кэми заметила выражение её лица, рассуждала о том, что она могла подумать: что это место похоже на могилу, на неприятности и магию у их порога.
— Что ты думал? — спросила Кэми Джареда. Она хотела, чтобы он сказал хоть что-то, чтобы она почувствовала себя лучше.
Он промолчал. Он мог бы сказать, что ненавидит её.
— Из-за чего всё это беспокойство, чтобы обезопасить меня? — потребовала она.
Джаред поджал губы.
— Ты спасла меня. В лесу. Теперь мы в расчете.
— А я и не знала, что мы ведём счет, — медленно проговорила Кэми. — Я не хочу, чтобы ты защищал меня. Во мне нет ничего особенного. Это ведь твои слова. Да?
— Да, — сказал Джаред. Его голос звучал грубее, чем обычно, и ей захотелось ударить его.
— Между нами больше нет магической связи. Я ничто для тебя. Поэтому оставь меня в покое.
Он посмотрел на неё с холодом во взгляде. Иногда он ненавидел её, так он сказал, и она была уверена, что сейчас он ненавидел её.
— Как пожелаешь, — сказал Джаред и отвернулся. Он установился у кухонной двери. — Спасибо за первую помощь, — добавил он. — Ты не должна была делать этого.
Эти слова были очень простыми. Они ничего не меняли. Но от них ей захотелось расплакаться. Но она не заплакала. Она наблюдала, как Джаред прошел мимо её мамы у ворот, и заметила, как её мама побледнела в тени Джареда.
Кэми засунула руку в карман и вытащила два предмета, которые лежали там. Она смотрела как они поблескивали на ноябрьском солнце: помада Руты Шерман и пуговица, которую она сорвала с формы сержанта Кенна, когда оттолкнула его. Она не нуждалась ни в чьем в утешении. Она знала как бороться.
ЧАСТЬ IV
ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ
Меня порвали на двое и вот...
Мне не хватает так прежней меня...
— Эдна Сент-Винсент Миллей
Глава Четырнадцатая
Душу призови мою домой
Прошло уже несколько недель в поисках чародеев, когда Кэми проснулась и обнаружила, что мир побелел. Словно кто-то засыпал Разочарованный дол сахарной пудрой, превращая его пейзажи в огромный свадебный торт.
Кэми поворочалась в теплом гнезде из одеял, моргая от искрящейся белесости мира за окном. Её ресницы прилипли к щекам, а руку пригвоздила голова Томо.
