Рут Шерман приподняла брови, глядя на них, а потом покинула почтовое отделение.
— Кто это был? — поинтересовалась миссис Джеффрис, шумно появляясь из подсобки как раз тогда, когда Рут Шерман закрыла за собой дверь. Она уставилась на Джареда, который все еще сидел на корточках. Затем она бегло, но внимательно оглядела свое почтовое отделение. Ей немедленно бросилась в глаза помада, одиноко катающаяся по полу.
— Бедняжка должно быть обронила её, — сказала она и открыла дверцу, выходя из-за прилавка.
Джаред тут же положил свою ладонь на помаду.
— Нет.
Миссис Джеффрис непонимающе уставилась на него.
— Что значит...нет?
Джаред и миссис Джеффрис таращились друг на друга. Никто не отводил глаз. Создалась совершенно безвыходная ситуация.
Джаред улыбнулся женщине.
— Это значит, что она моя, — уверенно произнес он.
— Что?
Джаред выпрямился, убирая помаду в карман.
— Знаю, знаю, — сказал он. — Все мне говорят, что я больше лето.
Миссис Джеффрис продолжила пялиться.
Джаред продолжил вещать.
— А теперь, я, пожалуй, пойду. Я...вместе с моей помадой.
И поскольку дверца была уже открыта, Кэми воспользовалась возможностью, чтобы сбежать.
— Мне тоже пора. За сегодня я уже так пропиталась атмосферой почты!
Миссис Джеффрис явно махнула рукой на сегодняшнюю молодежь с их странными приходами и уходами, и еще более странной косметикой.
Кэми с Джаредом выбежали на холодный яркий зимний воздух. Они подобно кристаллам пропускали солнечный свет, ясный и морозный.
— Прикольно получилось, — сказала ему Кэми. - Правда, к вечеру об этом будет знать весь город, и твоей репутации конец, но это была благородная жертва.
— В этом весь я, — сказал Джаред, и бросил ей помаду. Кэми поймала её обеими руками. — Дон Кихот.
— О, Дон Кихот, значит, — сказала Кэми. — Это ты из своих старых книг нахватался. Элис Дуэр Миллер говорила что донкихотство — это «обращайся с женщиной вежливо,/ до тех пор, пока чуждым ей будет испуг/ он хранит нас от правильных действий/ если решишь ты судить нас, мой друг».
— Ты будешь судить о том, что правильно, — сказал Джаред. — Если хочешь. Я не знаю.
Кэми взглянула на него.
— Всё ты знаешь.
— Как бы там ни было, ты не можешь судить мои книги, — сказал Джаред. — Знаешь ли, не я читал книжку, которая называется Невеста Проклятого Изумруда.
— Это достойное литературное произведение, — парировала Кэми, защищая свой мистический роман. — Выяснилось, что во всем виноват дворецкий. Проклятый изумруд служил орудием убийства. Но невеста все равно его любила. Изумруд, я имела в виду, а не дворецкого. Никто не любит дворецких.
