Кэми вновь почувствовала свои пальцы, когда ощутила, как по ним провела другая рука, и она точно знала, кому эта рука принадлежала. Она схватила её и держалась за неё изо всех сил. Переплетя свои пальцы с его — она не знала утонут ли они вместе или спасутся. Она повисла на нем и зависла в этом пространстве, оцепенело и почти довольная.
А потом она принялась выталкивать их из воды, сантиметр за болезненным сантиметром. Когда она добралась до поверхности, её губы раскрылись, и она сделала вдох воздуха вперемешку с водой. Она закашлялась. А еще она держалась так сильно за обоих мальчиков, что у неё возникло такое ощущение, будто её пальцы вот-вот сломаются.
Эш говорил что-то, бормоча слова ужаса и облегчения, когда помогал Кэми выбраться из воды. Она стояла на коленях в холодной грязи, и чувствовала руки Эша сквозь, вымокший насквозь, материал своей рубашки.
— Помоги, — хрипло сказала она, расцепляя их побелевшие пальцы и вновь погружая, уже свободную руку в воду.
И Эш потянулся к воде, чтобы схватить Джареда за футболку. Вместе они вытянули его из озера и уложили на, залитую белым лунным светом, изломанную траву.
Джаред лежал будто мертвый. Должно быть он и правда мертв, осознала Кэми.
Крошечные золотые линии его ресниц поцеловал мороз. Его волосы на её коленях обнимали кристаллики льда. Но он все еще держался за её руку, уверенно и сильно.
— Джаред, — сказала Кэми, отчаянным и приказным тоном.
Неожиданно Джаред открыл глаза. Они были бледнее прежнего, белые и коварные, как зимний лед, который она разбила, чтобы добраться до него.
Джаред, ты меня слышишь? Как долго ты там пробыл?
Губы Джареда шевельнулись, пытаясь произнести её имя. Капли воды упали на его лицо, чертя серебристую дорожку на его лице. Кэми не могла понять, то ли это капает озерная вода, то ли её слезы.
Она склонилась над ним, когда он задрожал в её руках и начал дышать, словно снова став человеком, судорожными вздохами, будто пробовал жизнь на вкус.
— Ты не можешь больше себя так вести, — свирепо сказала ему Кэми. — Ты не можешь продолжать этот идиотизм.
И словно в ответ на её вопрос, у них над головами сверкнула молния. Что ничего не изменится, что он так и останется незнакомцем, горе-чародеем, и что возможно, он никогда не был кем-то большим.
Свет молний отбелил весь мир, заставив озера превратиться в бриллианты. Капли воды на лице, на бледной линии его обнаженного горла, мерцали как битое стекло.
