Затем Холли все вспомнила и вздрогнула. Анджела отдернула руку.
— Мы можем просто забыть об этом? — потребовала Анджела. — Я просто хочу, чтобы мы были подругами, забыв обо всех странностях. Если ты считаешь меня отвратительной или...
Холли пораженно посмотрела на Анджелу.
— О, нет, — сказала она. — Нет. Что ты.
— Тогда я могу просто сказать, — начала Анджела и остановилась, а затем продолжила. — Я не хочу извиняться, потому что, если парень подкатывает к девушке, то это комплимент, а когда девушка заигрывает с девушкой, то это оскорбление, за которое нужно извинятся. Я больше ничего не стану предпринимать. Очевидно, что я неправильно восприняла намеки, которых и в помине не было; у меня нет опыта и я прошу прощения за то...
— Намеки? — переспросила Холли. Вдруг, она похолодела, как будто Холли превратилась в лед и может разлететься на осколки.
— Что? — спросила Анджела.
— Ты думала, что в моем поведении были намеки? — спросила Холли. Её голос также звучал отчужденным. — То есть ты имеешь в виду, что ты надеялась, будто отвечу тебе... взаимностью?
Повисла тишина.
Анджела сказала ровным голосом:
— Я совершила ошибку.
— Вроде того! — Холли встала, глядя на что угодно только не на Анджелу. — Мне нужно домой.
Дом, возможно, все еще пустовал, или семья уже вернулась домой, её семья с кровью на руках. Холли боялась возвращаться домой. Но и здесь она не могла оставаться. Весь мир стал враждебным и ужасным, Холли чувствовала, будто он сжимается вокруг нее, загоняя ее в ловушку злыми зубами, а единственный способ выжить — это потерять часть себя.
* * *
Наступила ночь, и та несчастная горстка людей, которая пришла к Эшу и его матери, почти разошлась. Ауример погрузился в тишину. Скрип открывающийся двери у Эша за спиной, заставил его приподняться и повернуться в кресле. И как обычно, когда Эш видел Джареда, но почувствовал тошноту. И каждый раз походил на первый: каждый раз он чувствовал то же ужас. Еще один молодой Линберн (когда как Эш считал себя единственным), и именно его хотел отец Эша. Этот уже был убийцей.
Джаред прислонился к двери Учетного зала, откинув голову на орнамент, изображающий огонь и воду.
— Так ты вернулся, — сказал Эш. — А я-то думал, что ты уже никогда не очернишь эти двери.
Джаред улыбнулся, шрам сбоку от его рта натянулся.
— Не переживай. Я здесь не останусь.
— Но тебе здесь всегда рады, — сказал ему Эш. — Моя мама прекрасно это дала понять.
