Но только это было не солнце.
Внизу, во все еще влажном от крови Поле Хоуэллов, зародился новый пожар. Густой дым ударил им в нос, у него был сладковатый привкус. Кэми почувствовала, как тело Джареда напряглось, готовясь к прыжку.
Она без колебаний схватила Джареда, сжимая его запястья, её голова стукнулась о его ключицу, всё ее тело было вовлечено в борьбу за удержание его на месте, чтобы обезопасить его. Он был настолько больше нее, что Кэми чувствовала себя так, будто сражалась с животным.
Кэми отпустила одно его запястье и ухватилась за футболку, собрав все свои силы, чтобы снова оказаться с ним лицом к лицу. Затем она обняла его лицо руками, крепко зажав его челюсть в ладонях, кончики её пальцев заскользили по шраму.
— Нет, — тихо скомандовала она.
Джаред замер, его тело достаточно расслабилось, и Кэми сочла возможным отпустить его. Затем ее глаза заслезились от дыма, горячие слезы покатились по ее щекам.
Поле Хоуэллов превратилось в раздолье для кипучего пламени, кровь и смерть исчезли в огне. Красные языки пламени проскальзывали сквозь проволочную ограду забора и поглощали шипы, с ревом захватывая все поле. Пот стекал по лицу Кэми, смешиваясь со слезами. Но огонь не распространялся на терновник, который рос за пределами поля, а также не задевал сухую траву, окружающую поле. Огонь медленно горел в пределах забора, как будто был существом, которое Роб посадил в клетку.
Огонь отбрасывал тень на довольное красивое лицо Роба. Он двигался вперед медленно к месту, где стояла толпа людей. Они разбежались кто куда, кроме одной фигуры в зимнем пальто. Мама Кэми подняла голову и посмотрела на Роба. Кэми видела, каких усилий ей это стоило стоять на месте.
Роб улыбнулся маме Кэми, как будто она была милой девушкой, и он совершенно не знал ее.
— В былые времена город предложил бы жертву на день зимнего солнцестояния ради приходящего нового года, — сказал Роб. — Так что вам нужно сделать выбор, и после этого остальные будут жить. Вы будете жить очаровательной жизнью, защищенной и охраняемой, следуя настоящим правилам чародеев.
— Остальные будут жить, — вторила ему мама Кэми, её голос был наполнен усталостью. — Но, по твоим словам, один человек умрет.
— Если вы все желаете умереть, — сказал Роб. — Я буду счастлив услужить вам.
Ноги Кэми затекли от сидения на корточках, ее руки болели от хватки за футболку Джареда и его запястье, и её глаза тоже болели в попытках разглядеть маму.
