— Понимаешь, я просто не мог понять этого? Почему она так злиться, когда все отлично. Мне хотелось уйти и притвориться, что ничего не происходит. Но я мог сказать с уверенность, что она была несчастна. Она сосем не собиралась стать похожей на меня, вроде как удовлетворенного всем человека. Она собиралась вечной яростью мира, и вот там был только я, который обратил на неё внимание. Так что я забрал её в свою комнату и показал ей свои погремушки, и с тех пор мы были вместе с Анджелой. А потом мама с папой решили устроить нас в дом в окружении всей этой мирного пасторального зла, и там был ты. Тебя заботит огромное количество вещей, как и Анджелу, и тебе даже не хватает элементарных правил приличия, чтобы притвориться, будто это не так. Только ты не злишься из-за того, что тебя это волнует, потому что рядом с тобой всегда был кто-то, кто мог подать всякую младенческую белиберду, без которой не могут дети и из-за чего плачут, и твой дом был...я бы хотел себе такой же, когда-нибудь, быть кем-то вроде твоего отца кто может помочь сделать что-то вроде вашего дома. Когда я уехал в колледж, все было отлично, для меня всегда все было отлично, но ничего не имело значения. Так что я типа слинял оттуда, прихватив с собой Клода, что оказалось ошибкой, но я же не знал, что у тебя настолько плохой вкус, чтобы встречаться с одним из моих друзей. Я бы никогда не пригласил его погостить, если бы знал, что он отрастит ту козлиную бородку. Его будто подменили. Ничтожный с раздувшимся самомнением Клод.
— Есть ли смысл в этой бессвязной, вызывающей стыд, цепочке воспоминаний? — спросила Кэми.
— Вообще-то, — сказал Ржавый, — есть. Я переживал за тебя, когда появился Клод. Я переживал из-за Анджелы, из-за всей этой истории с Холли. Я снова переживал за тебя, когда голос из твоей головы превратился в этого угрюмого парня. Вообще-то, мне хочется кому-нибудь врезать. А мне, по правде говоря, никогда никому не хотелось врезать.
— Итак, суть в том, что с тобой и Анджелой все не просто. Я не отношусь к вам не серьезно. Это единственное исключение в моей жизни. Я не хочу, чтобы ты вмешивалась. Я хочу, чтобы ты доверяла мне в деле с Эмбер: ей нужен кто-то с кем можно было бы поговорить, и я считаю, что это может оказаться полезным. Я так же склонен думать, что она не собирается разговаривать с тем, кто всерьез назвал свою газету Пронырливый Паркер.
Оглядывая гостиную Монтгомери, Кэми легко могла представить одиночество, которое обитало в их детских. Ржавому возможно не было и четырех лет, когда он забрал к себе Анджелу в комнату, понимая (несмотря на тот факт, что ему этого никто не давал), что Анджеле нужна была любовь.
