Счастливец, всю жизнь безмятежно проживший под крылом матери, а потом жены, несет в себе не замечаемую капризную расположенность к ним.
Русский в любой стране распознает своего соотечественника, и от радости облапает его и выжрет с ним бутылку.
Признательный больной, задумываясь о расходах, несет дорогой подарок своему доктору.
А за что мы так расположены к ребенку, к слабым и мудрым старикам? Почему возникает неосознанное желание помочь упавшему, когда стыдливо проходишь мимо? Есть тепло нравственного закона внутри нас!
— И в этой расположенности можно быть удовлетворенным, безбедно существовать. Однако мы чувствуем, что этого недостаточно. Как с надоевшей женой, от которой не можешь уйти из-за детей, — все же есть что-то, чтобы не быть одиноким.
Веня со значением помолчал.
— Нам хочется только любви. Близости самой интимной, когда до конца тебя понимают. Так любят только самых близких, и женщину, хотя по-другому. Да и то не духовно. То есть не хотят заглянуть в самую сумеречную бездну любимого человека, страшатся увидеть, что там место не только для них. Этого мало.
Я окосел — в эликсире много водки, что ли? Глянул назад, где пряталась хорошенькая скучающая Юля, вернее материализовал ее, она всегда разлита во мне. Почему этого мало?
Батя поднял руку актерским жестом и закричал:
— Не верю! Любовь — это конечный путь человечества! Я не согласен.
По-моему, Батя слишком трезвый, эликсир его не взял. Веня слегка взвинтился.
— Блаженный Августин хотел покончить с собой, когда умер его любимый друг. Но понял: «Разве эта печаль так легко и глубоко проникла в самое сердце мое не потому, что я вылил душу свою в песок, полюбив смертное существо так, словно оно не подлежало смерти?» Он понял, что любил истлевшее, что не покроется цветом, не умея наслаждаться тем, что за этим.
Как это? — думал я. Конечно, любовь — это не только счастливая близость, но и трагедия, которую должен пережить только сам. Я умру, если ты уйдешь! С потерей тебя все остановится, буду помирать на старом продавленном диване, который не хотел менять. Но, может быть, это любовь к тому безгранично близкому, что дано ощутить через любовь к женщине. Недаром средневековая церковь сдерживала либидо, считала женщину сосудом греха.
Юля блистала в моей просветленной голове сверхъестественной юностью вселенной.
Веня повысил голос.
— Но есть высший уровень человеческой энергии! Особое чувство, что только и может исцелить душу. Это как музыка небесных сфер у Данте, если их увидеть через космический телескоп Хаббла.
