Мои худые ноги дрожали и подгибались, заострялись еще больше детски острые коленки. Я часто моргал, дабы хоть на секунду глаза закрывались и я бы ничего не видел. Там были разные. Все! От овощников до цирковых танцоров на трапециях. Все в блестящих, как космонавты, одеждах, в блестящем поту и с блестящими губами. Снаряды блестели металлом или оставленным на них спинами, ягодицами, ляжками потом. Я стоял лицом к стене и долго-долго тягал какой-то снаряд, пока кто-то не положил мне на поясницу руку, и я чуть не завыл. Рядом кто-то громко и ужасно пукнул, мягко говоря; все засмеялись, и смеялись дружелюбно и весело. Виктор исчез с кем-то в парилке, и я побежал одеваться. Трус. Но вот поразительно - когда я выскочил уже к выходу, в холле, где никого не было, на. стойке приема я увидел разные брошюрки, бланки и книгу с именами и адресами посетителей. И я в ней расписался придя! Я схватил ее обеими руками и вырвал несколько страниц, сколько под руку попалось, рванул их и выбежал, только колокольчик на двери задергался и зазвенел за мной. Но я уже свернул за угол, бежал уже. И вот им я тоже послал приглашения. Уж они-то все голубые. Ой, слово какое забытое. В Москве так говорили о геях. Да, в Москве ведь... Но не поехал бы туда, нет-нет. А вот эти двое, что пишут в единственной уцелевшей русскоязычной газете, - в Америке они эстонцы, а пишут по-русски, а поехали в Москву и написали о Москве. Глупо как, а?
Со всех сторон только и слышишь - Советский Союз, Горбачев, демократия, свобода, Эстония, Чехословакия. Таким образом, им есть, о чем говорить, - хоть там, в том краю, что-то происходит! А местные новости - Саган присудили 600 тысяч штрафа и 6 месяцев условно. За 300 грамм кокаина и столько же героина. Их лучшие люди - гнилые. Из-за законов. Саган лучшая не потому, что хороша таки, а потому, что все время на авансцене, все время ее вперед суют. Но в глазах закона-то она преступница - курит и колется. Или она нюхает? И не стыдно ее вперед совать?! Не лучше ли закон изменить? По мне - так пусть унюхается.
Телевизор - это очень опасно. Особенно то, что я недавно его приобрел и все мне ново. Но уже, уже я понял все их штучки. Гавел вот как ребенок - сидит с Миттераном на резном диванчике и полуиспуганно-полувосторженно оглядывается по сторонам, взглядом блуждает по потолку лепному (наверняка лепной). А когда сошел с самолета - на красную дорожку ступил и военные вытянулись по стойке "смирно", - был как-то стыдливо смущен. И все было как в кукольном спектакле. И военным обидно - перед драматургом на вытяжку! И Гавелу неловко. Наверняка пока еще неловко. Скоро пройдет. Обнаглеет и разжиреет, как Валенса. С 18-го года в Чехословакии ни один французский президент не был, но какая любовь! Показывая события в Прибалтике, на переднем плане всегда дают женщин: с сумками, с детьми или просто торс - что такое, почему одни женщины? Но и польские события всегда сопровождались женщинами - старухами в основном, крестящимися и после эти же два пальца в знак свободы, рожками, в небо тычущими. А как местные опозорились с приездом писателей эстонских! Переводчиков не было. То, что сами писатели дураки - ни на одном языке, кроме русского, не говорят! это же все равно, что в себя самого плюнут сейчас! - это ладно, но местные-то? Антонио мне тогда позвонил и попросил выручить, я там с Жераром познакомился, он их сфотографировал, писателей.
