Куак Ба Ви понимал, что его безбожно обкрадывают, но ничего другого, как взять на кабальных условиях участок земли, ему не оставалось. Ведь ему никто не дал бы в долг ни зернышка риса. Таков удел многих безземельных крестьян: арендуя землю, попадать в кабалу, в липкую паутину долгов… У Куак Ба Ви иного выхода не было.
Полный решимости выжать из земли все, что можно, и, приложив все силы, добиться «трехкратного урожая», он надеялся выйти победителем из этой неравной борьбы с нищетой. «Посмотрим еще, чья возьмет!» — утешал он себя.
С ранней весны Куак Ба Ви начал готовиться к севу. Вставал на рассвете и до завтрака собирал в деревне навоз. За навозом ходил он даже в город, дважды в день вышагивая по двадцать ли. В дальних горах он собирал дрова и продавал в городе. Делал из соломы мешки и веревки, чтобы и их сбыть потом за гроши. Куак Ба Ви брался за любую работу, если она сулила хоть какой-нибудь заработок.
Мать и сестра старались помочь ему, чем могли. Так втроем и трудились они день-деньской, надрывая силы, сдирая ногти на руках и ногах, как сказано в корейской поговорке.
Настал день сева. Почва на участке Куак Ба Ви удобрена была куда лучше, чем у других. Всей семьей выравнивали они рассаду, заботливо ухаживали за ней, чтобы потом бережно высадить ее в землю. Другие пропалывали свои участки по два, по три раза, а семья Куак Ба Ви провела четыре прополки.
Добрый уродился рис на участке Куак Ба Ви: высокий, буйный.
Осенью при обмолоте риса выяснилось, что Куак Ба Ви все же удалось снять с поля (если считать и рис, обмолоченный еще полузеленым, чтобы прокормить семью) «трехкратный урожай». Но часть этого урожая нужно было отдать за занятую под высокие проценты крупу, за семена, за удобрения. Две трети урожая забрали себе писарь Пак и помещик. И Куак Ба Ви остался ни с чем: из собранного им урожая он получил всего-навсего около трех семов.
Четыре года потел Куак Ба Ви над злосчастным клочком земли и успел накопить за это время одни лишь долги. Писарь Пак на следующий же год увеличил арендную плату еще на один сем, и как ни умолял его Куак Ба Ви скостить хоть немного, Пак остался непреклонным, да еще уверял к тому же, что продешевил. Деваться Куак Ба Ви было некуда. Выбиваясь из последних сил, он выращивал каждый год по три урожая, но толку от этого было мало: семья попрежнему бедствовала.
Куак Ба Ви исполнилось девятнадцать лет. Глядя на него — сильного, статного, — мать сокрушенно качала головой и сетовала, что никак не может его женить. Каким было бы для нее счастьем дожить до той поры, когда она будет качать внука, есть обеды, приготовленные снохой… Но о женитьбе сына сейчас и думать было нечего. И без того еды не хватало, а тут еще лишний рот в семью! И не было никакой надежды выбиться из нищеты, стать на ноги… Мать горько вздыхала, хотя Куак Ба Ви и уверял, что все обойдется и что жениться он всегда успеет.
