В отдельности все было понятно и просто, подобно атомам и молекулам, но в целом требовало времени для усвоения и труда, не меньших, чем бутлеровская теория химического строения.
Выступление Сеченова на конференции Медико-хирургической академии, а вскоре и публичные его лекции в «Пассаже» совпали по времени с появлением первых переводов на русский язык «Происхождения видов» Дарвина. Религиозно-идеалистическим представлениям о божественном происхождении человека уже не было места в науке. Мысль о единстве физиологического и психологического в человеке падала на подготовленную почву.
Глава четырнадцатая
Опять случайность?!
Чувствуете ли вы после этого, любезный читатель, что должно прийти, наконец, время, когда люди будут в состоянии так же легко анализировать внешние проявления деятельности мозга, как анализирует теперь физик музыкальный аккорд или явления, представляемые свободно падающим телом?
Сеченов
В шведской печати промелькнули две строчки маленького сообщения: инженер Альфред Нобель взял патент на приготовление нитроглицерина и употребление его в снарядах.
Год или полтора после этого каждый вновь встречавшийся знакомый спрашивал Зинина:
— Слышали? Читали?
— Знаю, читал, слышал… — нетерпеливо отвечал Николай Николаевич и, в свою очередь, с нетерпеливой надеждой спрашивал: — Но что именно он патентует?
Этого долго никто не знал, но однажды Якоби, нагнав в коридоре академии после заседания Зинина, остановил его и, тяжко дыша, сказал:
— А ларчик просто открывался!
— Как именно? — догадался, о чем идет речь, Николай Николаевич.
— Чистая случайность: бутылки с нитроглицерином при перевозке пересыпали в ящиках инфузорной землей. В дороге одна разбилась, земля пропиталась нитроглицерином, и получилось безопасное при работе с ним взрывчатое вещество большой силы… Он пробует теперь пропитывать им все: вату, опилки, уголь, обыкновенный порох, приготовляя свой динамит… Как это вам не пришло в голову?!
— Опять случайность, — не слушая дальше, воскликнул Николай Николаевич в тревоге и недоумении, — опять случай!
— Все, что мы имеем в науке и технике, найдено благодаря случаю; — наставительно и безапелляционно заявил Якоби.
— Но тогда это уже не случайность, а… закон! Рефлекс головного мозга! — вспоминая споры с Сеченовым и вдруг неожиданно для себя соглашаясь с ним, вскричал Николай Николаевич.
— Называйте как хотите…
Дойдя до вестибюля, они разошлись.
Николаю Николаевичу с его огромной памятью и разносторонней образованностью не стоило труда за несколько минут, пока неторопливый извозчик вез его от академии до дому, вспомнить историю множества открытий и изобретений. И с каждым новым воспоминанием несложная теория Якоби казалась все более и более убедительной.
