Накануне этой странной ночи Лебединский вообще пришел одетый как на праздник.
— Этой лекции я ждал давно, — объявил он, внимательно оглядывая притихших юнкеров, — Сегодня речь пойдет об очень важном явлении, природа которого еще не раскрыта, — об электрической искре.
Медленными, почти торжественными движениями профессор укрепил на кафедре стойку с двумя электродами, подал знак ассистенту. Тот включил рубильник. Между электродами с треском проскочила большая синяя искра.
— Ну и что, — спокойно заметил кто-то из слушающих. — Обыкновенная вольтова дуга.
— Ошибаетесь, — профессор предостерегающе поднял палец. — Вольтова дуга — это лишь частный случай электрической искры — явления гораздо более обширного. В природе искры очень много сложного и непонятного. Вот смотрите…
Сигнал ассистенту, электроды освещаются ультрафиолетовыми лучами, искра становится мощней и ярче. Слабее освещенность — слабее искра. Как будто бы все ясно и понятно.
— Но может получиться и совсем обратный эффект! — драматически восклицает профессор, слегка перемещает электроды.
И юнкера с изумлением наблюдают, как слабый свет усиливает искру, а мощный, наоборот, гасит.
— Это явление, — говорит профессор, — первым заметил я. Во всяком случае, никаких ссылок на что-либо похожее в научной литературе мне встречать не приходилось. Электрическая искра используется в только что появившихся аппаратах — радиопередатчиках — для возбуждения колебаний. У радиотехники огромное будущее, и поэтому все, что связано с электрической искрой, заслуживает самого пристального внимания. Я назвал открытое мной явление «эффектом Лебединского». Должен сказать, что объяснить его пока что трудно.
Бонч-Бруевич, вопреки всем правилам поведения в военном училище, немедленно вскочил с места.
— Разрешите вопрос, господин профессор? Кому трудно объяснить — нам или вообще?
— И вам, и вообще, — ответил профессор. Громко и пронзительно зазвучал в коридоре горн.
Занятия окончены. Юнкера один за другим выходили из класса. Бонч-Бруевич как бы утратил свою обычную живость, взгляд его стал задумчивым.
— Не обращай внимания, — говорили друзья, полагая, что он обижен ответом профессора.
Бонч-Бруевич молчал.
