Твои все письма получены, начиная с № 2, первого письма не получила.
Покупай, милый, аппараты. Дзига просит написать цены на такие аппараты: «Дерби», новый «Септ», и он пришлет тебе денег.
Дзига тоже собирается за границу в связи с картиной «Госторг – обзор внутренней и внешней торговли». Просит тебя познакомиться с кинематографистами и узнать их фамилии и адреса.
Ган тоже хочет послать тебе деньги, я ему передам цены «Септа» сегодня вечером.
Дорогой мой, когда, наконец, я буду с тобой разговаривать.
Сейчас по твоему эскизу делаю штамп для марки «Земля и Фабрика».
Мулька наша выросла, стала очень милая и интересная.
Вообще, еще много надо тебе рассказать, что у нас здесь творится в литературных и художественных делах.
Познакомился ли ты, наконец, с художниками, был ли в театрах и в Ротонде?
Мне интересно, какие тебе покажутся тамошние художники, работают ли они в производстве или нет.
Милый, целую крепко, твоя собачка.
Адрес Гана: Арбат, Староконюшенный, д. 39, кв. 20.
Жемчужного: Арбат, 53 кв. 5.
А. М. Родченко – В. Ф. Степановой
10 мая 1925 г. Париж
Я опять повторяю, что из тех десяти текстильных рисунков, что сдали в Академию на выставку, они в Москве приняли только четыре. Шесть штук ты можешь взять в Академии обратно домой.
Клуб готов, начинаем красить, хороши шахматы и стулья.
Скажи Василичу>26, что здесь Виноградова с арх. Сологубом, она приехала из Голландии.
Как Муличка? Что же, все она весит 12 фунтов? Как здоровье матери?
Боюсь, что наш отдел будет открыт числа 25-го окончательно. Я могу задержаться еще в Париже. Мне все же хочется заработать денег на покупки.
Верно ли, что Володя приедет? Есть ли у него виза? Ибо теперь визы туго дают.
Не очень-то читай всем мои письма.
Ну, пока, хочется спать. Если будет время, утром еще напишу. Спокойной ночи.
Ну, а теперь с добрым утром!
Погода плохая. Сейчас иду на выставку.
Не купить ли граммофон маленький, складной, и хорошо играет?
Прихожу в номер, моюсь, бреюсь, помахаю руками и спать…
Ну, целую крепко, твой Муля.
Без числа. Париж
Милая Муличка!…Здесь миллионы вещей, от них идет кругом голова, все хочется купить вагонами и везти к нам. Они производят так много вещей, что все кажутся нищими от невозможности их купить… Если здесь жить, то нужно быть против всего этого, или сделаться вором. Красть, чтобы все это иметь.
Вот от этого я здесь стал любить вещи именно с нашей точки зрения. Я понимаю теперь капиталиста, которому все мало, но это же опиум жизни – вещи. Можно быть или коммунистом, или капиталистом. Среднего здесь не должно быть.
