Усаживаемся за
длинный, но узкий – менее полутора метров – стол из дерева (у
президента «Оушен» явно какие-то комплексы!). Из окна открывается
удивительный вид на Москву, но я не успеваю им насладиться, так как
Рябинов принимается кричать мне на ухо:
– Какая фамилия у
этого Феофана?
– Терехов, –
отвечаю я и вздыхаю: вечно он все забывает!
– Конечно! – он
бьет себя ладонью по лбу. – Почему ты мне раньше не сказала?
– Это не закрытая
информация. А в чем, собственно говоря, дело?
– Все на мази! –
он сияет. – Я с ним учился в одной группе в академии. Клиент точно
наш!
Что-что? У меня
пересохло во рту, а сердце бешено заколотилось: это мой договор,
мой! И мои переговоры, мои связи, моя идея – все мое! Это я
напялила на себя дурацкое синее платье, которое искала несколько
дней, собрала волосы в пучок, хотя я ненавижу эту прическу, два
часа проторчала на маникюре, подбирая нужный оттенок красного! С
трудом сдерживаю желание выцарапать Рябинову глаза: целый месяц
готовилась к этой сделке, все шло идеально, но он украл мой
звездный час!
– Чай, кофе или
лимонад? – спрашивает показавшаяся в дверях блондинка.
– Капучино, –
отвечает Рябинов, развалившись в кресле и расплывшись в довольной
улыбке.
О, да, я знаю эту
манеру: он всегда так делает, когда «все на мази»! Значит, на сто
процентов уверен в успехе, иначе не позволил бы себе подобные
вольности. Ненавижу его, ненавижу! Да, мы – одна команда, но только
не сейчас! Эта сделка не должна была стать командной, она должна
была стать только моей!
– Воды. С газом. И
со льдом, – сухо произношу я.
– Не бойся, мы их
сейчас сделаем, – Рябинов ободряюще треплет меня за плечо.
«Мы» в ключе всего
происходящего звучит как издевка. «Мы» проведем переговоры, потом
«мы» вернемся в офис и на очередном совещании у генерального
Рябинов расскажет, как ОН сделал месячный план департамента за
чашечкой кофе с однокурсником. Конечно, он упомянет мое имя, но
этого никто не услышит... Генеральный похвалит, подчиненные будут
восхищаться, подхалимы – падать к его ногам, а завистники – злобно
шипеть в углу. Что остается делать мне? А я… Мне повезло: вхожу в
круг избранных и называю его Витя, пусть только в глаза и при
коллегах, и когда хорошее настроение. «Поэтому придется радоваться
за успех Вити с остальными избранными, и нужно попытаться делать
это искренне», – произносит здравый рассудок. Тщеславие рассыпается
в проклятьях, потому что прекрасно понимает, что должность
директора Департамента удаляется от нас, словно горизонт… Видимо,
судьба решила, что на сегодня с Рябинова хватит злоключений и пора
подсластить его участь.
