Спустя пару минут, все было закончено. Поверженный Босс рассыпался на составляющие его кости, а покосившаяся корона на лысом черепе утратила былое магическое сияние. Мрачный победитель стоял возле входа в Храм Древних и пристально вглядывался в мое лицо. Я, не моргая, смотрел на нашего неожиданного спасителя и не знал, чего от него ожидать в следующее мгновение, но вновь появившийся голос в голове, развеял все плохие мысли и догадки:
— Надеюсь, я вернул долг. Жизнь твоей супруги. Взамен жизни плохо-знакомого человека. Не такая уж высокая цена. Мне нужно с тобой поговорить. Наедине. Через два дня. Будь ночью на открытом пространстве. Без посторонних глаз.
После того как голос Смерти утих в моей голове, его силуэт истлел, не оставив после себя и следа, а завороженные бойцы, не решались произнести и слова.
— Лагерь разобьем здесь, а завтра утром откроем храм, — сказал я, посмотрев на застывших коллег. — У меня просто нет сил на еще один сюрприз этой ночью.
* * *
Этой ночью никто спокойно спать не смог. Оставшийся в живых Тори, то и дело открывал мини порталы, натравливая на нас небольшие группы фиолетовых скелетов, ровно до тех пор, пока его не поймали. По моей просьбе, его не убили сразу, а позволили мне с ним поговорить.
— Отвечай честно и по делу, и твоя смерть будет быстрой, — сказал я связанному по рукам и ногам лесничему. В ответ тот лишь зло улыбнулся и попытался плюнуть какой-то ядовитой дрянью, от которой я с легкостью увернулся и хорошенько приложил неразговорчивого моба железным ботинком по зубам. Лесничий обиженно заскрипел, а я повторил свое предложение.
— Будь ты проклят, поганый фантом! — недружелюбно ответил лесничий, за что тут же поплатился. Кастанув стену огня, я подтащил к ней Тори и положил ногами в огонь. Тот пронзительно взвыл и стал по-звериному извиваться, а над его головой, стали всплывать цифры получаемого урона. Цифры были не большие, ведь разница в уровнях между нами была просто огромная, но вот ощущения, видимо были не из приятных.
— С моими способностями, мы можем и до послезавтра так развлекаться, — сказал я с холодной усмешкой, поражаясь своей собственной хладнокровности. Наверное, минувшие ночи и смерти друзей что-то во мне изменили, ведь жалости к врагу я не чувствовал совершенно.
— Хорошо! Хорошо! Я согласен! Я скажу… скажу, — последние слова он говорил уже вне ощущений от огненного прикосновения моего заклинания, и в них отчетливо слышалось облегчение.
