— Как интересно! Другие миры?! — беседа с Оракулом нравилась мне всё больше и больше. — Сардос тоже говорил об иных мирах!
Ой, зря я, кажется, о нём упомянула… Леанара нахмурилась и с внезапной яростью зашептала:
— Запомни, Кьяра! Сардос — самый опасный и непредсказуемый среди богов! Он — хищник! Каким‑то чудом Великой Айоре удалось запретить ему бывать в нашем мире тогда, когда ему вздумается, и он приходит только на зов!
— Но я не звала его! — осторожно освобождаю свою кисть из рук Оракула.
— Ты нарушила священный ритуал и должна была умереть. Сама Айора обрекла тебя на смерть! — холодные фиалковые глаза Леанары что‑то высматривали на моем лице. — Медальон, что ты приложила к запястью, должен был тот же миг убить тебя! Отказав отцу в его праве, ты посягнула на сам Закон! Своим безрассудным поступком ты призвала Сардоса, одно из воплощений которого — Смерть! Вот он зов!
— Не верю! Что, неужели до меня, ни одна из избранных не делала того же?! — от осознания совершенного мне как‑то резко поплохело. Совсем нехорошо стало… Но я упрямо продолжала: — И что, значит, медальон убил бы меня?! Он же Дар Айоры, тот, что защищает свою хозяйку от всех бед.
— О, Богиня, неужели вы здесь верите в эти сказки?! — удивление Оракула было неподдельным. — Хорошо, давай начистоту: во — первых, да, до тебя такие случаи бывали. Правда, нечасто: пару раз за сотню — другую лет, судя по записям предыдущих прорицательниц. Но все они, деточка, заканчивались весьма предсказуемо — смертью избранной!
— Ой!
— А во — вторых, теоретически, медальон защищает женщину только тогда, когда её вины в произошедшем событии нет. Ни прямой, ни косвенной, — продолжила Леанара, не замечая, что меня уже бьёт крупная дрожь. — Она никогда не должна преступать Закон. Что весьма маловероятно, в течение всей жизни‑то! В лучшем случае медальон 'молчит', в худшем — карает!
— Карает? А как? — ой, может, не стоило спрашивать.
— Ну, всех подробностей я не знаю, у меня же его нет, Оракулы вне Закона, но судя по тому, что слышала, если проступок несерьёзный, то о нем тут же становится известно мужу, Хозяину или отцу, а там уж они сами решают, как поступить.
— А если серьёзный?! — всхлипнула я.
— Угадай?! — и чего она веселиться, чувствую, что с Оракулом не всё в порядке. — Смерть, конечно!
— Что‑то мне не хочется его носить! — я задумчиво подвела глаза к потолку, — а кроме меня об этом чудесном назначении Дара Айоры хоть кто‑то знает?!
