Вера очень любила брата. Миша был единственным, кто не смеялся над ее мечтой стать актрисой. Он защищал ее от бабкиной хворостины и от мамкиной ругани. И от более серьезных опасностей защищал ее брат…
Как‑то была она в хлеву, давала скотине воды, когда внезапно кто‑то набросился на нее сзади, повалив на пол и закрывая ей рот противной потной рукой. Вне себя от ужаса, она почувствовала другую руку, шарящую у нее под юбкой и пытавшуюся стянуть с нее трусики. Чужая рука заглушала Верины крики. Неистово извиваясь, Вере наконец‑то удалось освободиться от рук, крепко державших ее.
Повернувшись, она увидела двоюродного брата Юрку. Четырнадцатилетний Юрка просипел:
— Не ори ты так, дура…
Внезапно какая‑то сила бросила его в угол. Это был Миша. Вера, рыдая, через слезы пыталась что‑то сказать брату.
— Иди в хату, Верк, я с ним поговорю.
После этого Мишкиного разговора Юрка никогда больше не приходил к ним и обходил Веру за версту.
Но однажды страшная беда все‑таки приключилась с Верой.
Стоял солнечный день бабьего лета, когда Вера, стараясь не попасться на глаза бабке, вышмыгнула из калитки, чтобы пойти на пруд с одноклассниками. Щелкая семечки и оживленно обсуждая школьных учителей, группа девчонок и ребят шла по сельской улице. Бык появился неожиданно. Черный, с огромными рогами и кольцом в носу, он смотрел на застывших подростков. Казалось, он не проявил к ним никакого интереса и побежал в другом направлении. Но внезапно резко повернул и, наклонив голову, устремился в сторону ребят.
Девчонки завизжали. Все побежали в разные стороны, кто‑то ныряя в кусты, кто‑то карабкаясь на ограды.
— Верка, давай, лезь! — уже забравшиеся на забор Саня и Витек готовы были ее подхватить.
Вера протянула им руки, но наверх залезть не успела. Бык ударил ее рогами. Дальше она не помнила, но пацаны рассказывали, как бык порол ее, подбрасывая и играя ею, словно тряпичной куклой.
Михаил, услышавший крики, первым поспешил на помощь. Подбежали еще несколько человек, кто‑то с плетями, кто‑то с вилами, и, матерясь, загнали быка за ограду.
Вера чудом выжила. Раны зажили через пару месяцев, оставив шрамы на плече и ноге, но вот дар речи она потеряла и некоторое время совсем не говорила. Какое же это было тягостное чувство: все слышать, все понимать, но быть не в состоянии произнести членораздельные слова! В старую больницу соседнего села ее отвезли один раз, доктор осмотрел ее, сказал, что бывает такое от сильного испуга, и посоветовал попробовать петь. Это, по его словам, могло помочь.
