— Мам, ну как дела? — голос дочери оторвал ее от размышлений.
Вера перевела глаза на внука, красивого пятилетнего мальчика, которого она видела дай Бог один раз в год. Он понимал по‑русски, но отвечал всегда по‑французки. Матери приходилось переводить.
— Ну что, вот оставили бабушку одну, скучно ей, тоскливо.
— Мам, прекрати, ну что ты опять за свое. Лучше скажи, ты точно решила, что не хочешь никого приглашать?
— Нет, никого не хочу. Еще чего. Посидим где‑нибудь и хватит.
— Мам, ну пятьдесят лет все‑таки. Давай Никитиных пригласим. Веселее будет.
— Ну Влада, отстань. Я тебе говорю, не надо.
— Ну ладно, не хочешь — и не будем.
Вечером, когда Данилка уже спал, они сидели на кухне.
— Мам, ну давай, за тебя, — произнесла дочка.
Две женщины, мать и дочь, так редко видевшиеся, так редко откровенничающие друг с другом… Казалось бы, им так много нужно друг другу рассказать, но речь шла лишь о поверхностных вещах, не касавшихся ничего личного.
Влада втащила на кухню чемодан и начала вынимать подарки. Белый брючный костюм, о котором Вера давно мечтала и о котором упомянула, когда дочка спросила, что она хочет получить на день рождения. Влада продолжала вынимать из чемодана духи, туфли, дорогие крема. Вере, которая обычно каждый раз находила что‑то, что можно было бы покритиковать, на этот раз все понравилось.
— Мам, завтра наденешь этот костюм в ресторан. А с утра пойдешь в парикмахерскую, сделаем тебе прическу.
— Да ну тебя! Ты что это придумала? Настроения у меня нет в ресторан идти.
— Мам, ты что, совсем затворницей хочешь стать?
— Вот выдумала! Да я буду там как дурочка сидеть.
— Ну хватит говорить ерунду. Ты и так никуда не выходишь, разве что в магазин. Никитины тебя приглашают в гости — ты не ходишь. Коллеги на дачу зовут — ты отказываешься. Как это понимать? Пятьдесят лет только раз в жизни, надо это как следует отметить.
Вера не стала дальше спорить, зная, что Владу все равно не переубедишь.
— С днем рождения! — первое, что Вера услышала на следующее утро. Внук забежал в ее спальню и вручил красиво упакованный подарок.
— Спасибо, Данечка. — Надорвав упаковку, она вытащила большой альбом, в котором были фотографии и стихи.
— Я потом почитаю, — сказала она и отложила альбом в сторону.
Дочка ничего не сказала, зная, что мать просто стесняется показывать эмоции.
— Мам, нам пора. К парикмахеру, — ответила Влада на безмолвный вопрос в глазах матери.
— Мам, а ты еще ого‑го! — воскликнула дочка выходящей от парикмахера Вере. — Цвет — просто супер, — одобрила Влада каштановые локоны. — И прическа отличная, тебе очень идет.
