Но одно событие заставило ее выйти из этого транса.
Десять месяцев издевательства, унижения и насилия сделали свое дело: Вера заболела. Ее бросало то в жар, то в холод. Голова была горячей и слабость окутывала все тело. Больных наложниц хозяин выпускал из каморок, заставляя помогать по кухне и дому. Больных ни он сам, ни его гости трогать не хотели, чтобы не заразиться. Хозяин знал, что больным будет не до побега, а если кто и рискнет, далеко не убежит, поскольку сил не хватит.
Халид открыл дверь комнатушки, где держали Веру:
— Иди посуду помой, а потом приготовь сервиз на завтра. Гости будут. Обед большой будет. А ну давай, работай. И так две недели от тебя никакого толка.
Вера послушно поднялась с лежака.
Моя посуду, она прислушивалась к звукам в доме. Сквозь шум воды и негромкое клацанье тарелок Вера уловила женские стоны, раздававшиеся откуда‑то из комнат.
Входная дверь хлопнула, и из прихожей на кухню прошелестела старая чеченка. За ней показался Халид и, что‑то шепнув старухе по‑чеченски, указал на последнюю дверь в коридоре. Вера знала, что это была комната Татьяны. Она давно ее не видела, и хозяин больше не просил вынести отходное ведро из этой комнаты или отнести туда еду.
Но когда старая чеченка, зашедшая туда, оставила дверь приоткрытой буквально на сантиметр, Вера отчетливо услышала стоны, больше похожие на крики.
У Веры похолодело сердце. Что эти изверги там с ней делают? Почему она так стонет?
Вера увидела, что Халид вышел на улицу, нервно покуривая сигарету. Крики раздавались все громче и отчетливее, и Веру затрясло, ибо эти крики передавали невыносимые мучения женщины, находившейся в комнате.
Вера не выдержала, и хоть сердце замирало от страха быть пойманной, она все‑таки тихонько подошла к двери и заглянула в щелку.
Татьяна, которую Вера с трудом узнала, лежала на кушетке с согнутыми ногами и издавала звериные стоны. Вера сначала не поняла, почему та издает такие звуки. На пытки это было не похоже. В комнате была только старушка, стоявшая в ногах Татьяны и что‑то приговаривавшая по‑чеченски.
Таня напряглась, и простыня, наполовину закрывавшая ее тело, сползла на пол. Вера, не веря своим глазам, смотрела на Танин выпуклый живот. С ужасом осознавая, что Таня рожает, Вера раскрыла рот, из которого раздалось какое‑то бульканье.
Еще несколько потуг, видимо, доставляющих Татьяне невероятные мучения, сделали свое дело, и через несколько минут старуха уже держала в руках кричащего младенца. Вера почувствовала несказанное облегчение и радость, когда увидела это маленькое существо. Оно теперь было на руках старой женщины, которая улыбалась Татьяне и говорила по‑русски: «Девочка, девочка».
