Скоро занятия в школе закончились, и на Анюту постепенно переложили часть бабкиных дел — и Витьку, и огород, и хозяйство. Только поздно вечером, когда садились ужинать с отцом, было чуть-чуть похоже на прежнюю жизнь. На ночь Анюта никогда не забывала менять воду в стакане на подоконнике. Рядом на блюдечке лежали два пряника и конфетка. Это для бабы Арины, она сорок дней и ночей будет ходить домой ночевать, потом бросит ходить. Много раз Анюта хотела захватить этот момент, но вода стояла нетронутой…
— Вот помру я, ходите ко мне почаще на могилку, — просила когда-то баба Арина.
— Каждый день буду бегать, — обещала балаболка Любка.
— Да уж, от тебя дождешься, — сомневалась бабка.
Как-то незадолго до ее смерти пришли к ним вечером соседки на свои старушечьи посиделки, гомонили про многое и незаметно перескочили на свою любимую тему — про смерть. Все умирать боялись, всем хотелось угадать свои последние деньки и, если можно, их оттянуть. Только баба Арина совсем не боялась смерти, ждала ее спокойно и рассудительно.
— Вот буду лежать… — смело загадывала она про свое небытие, — буду себе полеживать и поглядывать — кто там идет, не мои ли меня навестить?
Анюта даже поежилась, услыхав такое! Но вот прошло три недели после похорон, наступила Родительская Духовская суббота, и потянулся народ на кладбище поминать родных. Собрались и они с матерью, уложили в узел полотенце, блины, мед. Еще издалека заметила Анюта, что на бабкиной могилке вырос цветочек голубенький, да такой глазастый. Он так и уставился прямо на Анюту и головкой закивал — пришли, пришли, вот и хорошо! Ту и вспомнились бабкины слова. Анюта украдкой поглядывала на мать, но та будто не заметила цветок, всю траву выполола, посадила на могиле еще лесной земляники.
Анюта ни одной живой душе не рассказала про это. Может быть, никто цветок и не видел, может быть, ей только почудилось. Скоро он исчез и никогда больше не появлялся. В тот день приснился мамке вещий сон. Ей пустые сны не снились, только со смыслом. Будто сидит баба Арина на своем топчане в спаленке, сложив руки на коленях, как она любила посидеть, справившись по хозяйству, и говорит: «Сашка, ты гляди, устрой мне на сорок дней хороший помин, собери моих подруг и родню, и я приду напоследок посидеть с вами, потом меня уже не пустят…».
Не раз и не два пришлось услышать Анюте про этот сон. Кто бы ни зашел к ним, мать тут же принималась рассказывать: про то, как она, проснувшись, долго лежала и не могла опомниться, как захотелось ей тут же, немедля, вскочить и готовиться к сорокоусту. Она начала хлопотать в тот же день, поминки подкатят, не успеешь оглянуться. Решено было зарезать поросенка, хотя нормальные люди не режут свиней в июне. Батя это решение молча поддержал, как всегда посмеявшись над мамкиными вещими снами. Баба Поля с Настей пытались ее уговорить: не лучше ли купить мясо на базаре или выписать в колхозе. Но мать и слышать про это не хотела, она ходила как безумная после этого вещего сна.
