— Это какой же Гришка, прилеповский Гришка что ли? — заинтересовался и папка.
— Какой тебе прилеповский, окстись, тот Гришка раз десять женился и нынче снова ходит холостой, он у них, как салтан. А это воронинский Гришка — молодой парень, у него матка зимой померла, Зинуткина Катя.
— Так ему ж лет семнадцать, он еще соплив жениться.
Мать с бабкой хором ринулись защищать Гришку:
— Было уже восемнадцать весной… ты его видел сегодня, он тебя выше на целую голову, а что здоров!
— Здоровенный как лось, — согласился батя, но все же с сомнением в голосе.
Зачем же Доне за него идти раз он сопливый, встревожилась Анюта. Хорошо, конечно, что Карпузенкиного племянника больше не будет, но и такого Гришку тоже пронеси Бог. С Домной она никого не могла поставить рядом, такой принц во всем районе едва ли сыщется. И бабка не понимала: как же Донька пойдет замуж, ведь она же замужем, какая свадьба при живом-то муже?
— Я же тебе сколько раз толковала, нянь, сейчас это проще простого — сегодня тебя в сельсовете запишут, завтра дадут разводную — и снова женись, — смеялась мамка.
Конечно, бабка и раньше об этом слыхала, но не могла поверить. Она повернулась к иконам, но не перекрестилась, а только молча воздела руки — и сердито уронила долу. Эта немая сцена еще больше развеселила батю.
Наконец прибежала с улицы долгожданная Любка. Она не насовсем еще вернулась, попросилась еще немного постоять со своим ухажером под окнами, но ее не пустили, и все дружно заругались на нее.
— В подоле принесешь, чует мое сердце! — кричала из кухни бабка. — Как Варька Демичева с Осиновки, и он ее не взял за себя, куда ты потом побегишь?
— О Господи, если такое случится, мне не жить! — стонала мамка, — как на людях показаться, как в глаза им глядеть?
Анюта подтянулась на подушке и сквозь железные прутья кровати с интересом разглядывала свою непутевую сестру. Любка на ходу жевала, даже не присев к столу. Еще недавно Анюта не знала, что такое «в подоле принести». Девки объяснили. И теперь ей представилась такая картина: идет к крыльцу Любка и несет в подоле младенчика, а на крыльце стоят мать с бабкой и ругают ее и гонят прочь. И было ей до отчаяния жалко не Любку, а ребеночка. Чем он хуже тех младенцев, которые рождаются в больнице в Мокром или дома под присмотром бабки-повитухи. Все радовались, когда появился Витька. Отец положил его на ладонь, а ладони у него, как лопаты, и сказал: «Замечательный парнишка, не то что эти девки».
