Озноб | страница 16



творить легко, творить шутя,

впадая в этот детский лепет.


И, слава Богу, все стоит

тот дом среди деревьев дачных,

и моложав еще старик,

объявленный как неудачник.


Вот он выходит на крыльцо,

и от мороза голос сипнет,

и галка, отряхнув крыло,

ему на шапку снегом сыплет.


И, стало быть, недорешен

удел, назначенный молвою,

и снова, словно дирижер,

он не робеет стать спиною,


спиною к нам, лицом туда,

где звуки ждут его намека,

и в этом первом «та-та-та»

как будто бы труда немного.


Но мы-то знаем, как велик

труд, не снискавший одобренья.

О зимний день, зачем велишь

работать так, до одуренья?


Позволь оставить этот труд

и бедной славой утешаться.

Но — снег из туч! Но — дым из труб!

И невозможно удержаться.

СНЕГУРОЧКА

Что так Снегурочку тянуло

к тому высокому огню?

Уж лучше б в речке утонула,

попала под ноги коню.


Но голубым своим подолом

вспорхнула — ноженьки видны -

и нет ее, она подобна

глотку оттаявшей воды.


Как чисто с воздухом смешалась

и кончилась ее пора.

Играть с огнем — вот наша шалость,

вот наша древняя игра.


Нас цвет оранжевый так тянет,

так нам проходу не дает.

Ему поддавшись, тело тает

и телом быть перестает.


Но пуще мы огонь раскурим

и вовлечем его в игру,

и снова мы собой рискуем

и доверяемся костру.


Вот наш удел еще невидим,

в дыму еще неразличим.

То ль из него живые выйдем,

то ль навсегда сольемся с ним.


Живут на улице Песчаной

два человека дорогих.

Я не о них.

Я о печальной

неведомой собаке их.


Эта японская порода

ей так расставила зрачки,

что даже страшно у порога -

как их раздумья глубоки.


То добрый пес. Но, замирая

и победительно сопя,

надменным взглядом самурая

он сможет защитить себя.


Однажды просто так, без дела

одна пришла я в этот дом,

и на диване я сидела

и говорила я с трудом.


Уставив глаз свой самоцветный,

все различавший в тишине,

пес умудренный семилетний

сидел и думал обо мне.


И голова его мигала.


Он горестный был и седой,

как бы поверженный микадо,

усталый и немолодой.


Зовется Тошкой пес. Ах, Тошка,

ты понимаешь все. Ответь,

что так мне совестно и тошно

сидеть и на тебя глядеть?


Все тонкий нюх твой различает,

угадывает наперед.

Скажи мне, что нас разлучает

и все ж расстаться не дает?

КОРОЛЕВА

Но вот проходит королева,

качая медленно серьгой.

Благоговейно кавалеры

следят за маленькой ногой.


Она похрустывает шелком,

глубины глаз ее влажны;

ее ресницами, как шоком,

мгновенно все поражены.


Как высока ее осанка!

Держа поднос над головой,

идет она — официантка

в кафе под крышей голубой.


Нуждаются в ее советах

тот посетитель и другой,

и пики снежные салфеток