- Ну, а они что? - спросил я с нетерпением.
- Что они?.. Я сижу, а они не выскакивают!.. А телек работает... Детектив передаёт...
- А почему же они не выскакивают? - спросил я с каким-то чувством растерянности.
- Наверно, решили сначала досмотреть детектив, а потом уж выскочить?..
- Твоё счастье, Тулькин, - сказал я, сжимая кулаки, - что у меня руки связаны, а то бы я тебе за такие слова... Это ты бы, может быть, не выскочил, всё сидел бы у телевизора, если бы у тебя сына украли, а мои родители выскочат, вот увидишь, просто ещё мало времени прошло.
- Мало времени? Пять минут бежал! Десять ждал! Пять минут обратно! И ещё три минуты с тобой разговариваем! Да за это время весь наш дачный посёлок можно было поднять на ноги!
Я промолчал. В словах Тулькина была какая-то неприятная для меня логика. За это время в дачном посёлке, по моим расчётам, обязательно должен был подняться настоящий переполох. Но кругом было так же тихо, как и до моего похищения.
- Ничего не понимаю... - Я действительно ничего не понимал. - Почему же меня не выкупают?..
- А чего тут непонятного? Не стоишь ты шести тысяч. "Москвич" стоит, а ты нет.
- А при чем здесь "Москвич"?
- А при том, сам же говорил, что твой отец завтра должен выкупить в магазине свой "Москвич", - сказал горячо Тулькин. - Если твой отец выкупит тебя в первую очередь, то он останется без денег, и у него пропадёт очередь на машину, а если он выкупит сначала машину, то ты не пропадёшь, ты же сам написал, что находишься в безопасном месте.
- Значит, ты думаешь, что они сначала выкупят машину?
- Конечно, машину, а потом займут денег и выкупят тебя.
- Что же, я должен на этом кладбище неизвестно сколько торчать? (Тулькин продолжал сидеть где-то там, уже в темноте, и сопеть.) А ты знаешь, - сказал я, - как неприятно здесь сидеть?
- Тогда нечего заламывать за себя такую цену! Хочешь прославиться, сегодня же запроси рублей пятьдесят за себя, и хватит.
- То говорил, я мало запросил, теперь - много... А почему пятьдесят?
- Хватит с тебя, - объяснила мне темнота голосом Тулькина.
Я обдумал предложение Тулькина и сказал:
- Ни за что! Надо мной же будут все ребята смеяться, что меня только за пятьдесят рублей выкупили... Сына Кеннета Янга за большой выкуп, написано, выкупили. Я думаю, что большой выкуп - это тысяч шесть.
- Твой отец не Кеннет Янг, и ты не его сын, - сказал Тулькин. - У них свои цены, у нас свои...
- Неужели им жалко заплатить за меня шесть тысяч рублей? - простонал я вслух.
