В кабинете он в самом деле был не один. Напротив стола в кресле удобно разместился Марьян, который откровенно скучал, глазея в окно. При виде бывшего любовника сердце у меня подскочило к горлу, затем рухнуло в пятки и быстро-быстро забилось там. Нет, иллюзию на меня Дольшер навел мастерскую, но вдруг Марьян ее разгадает. В конце концов, он знает меня куда лучше, а следовательно, может заподозрить неладное по жестам, манере говорить. Да мало ли — интуицию тоже никто не отменял.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, когда Марьян поднял голову и с любопытством на меня уставился. — Не помешаю?
— Проходи. — Дольшер, выглядевший на удивление усталым и помятым, поднял голову от каких-то бумаг, в художественном беспорядке разложенных на столе, и потер красные от длительного чтения глаза. Изумленно присвистнул при виде кипы книг в моих руках. — Ничего себе, Кайл! Я дал тебе разрешение поработать в библиотеке, но не думал, что ты воспользуешься удобным случаем и ограбишь ее. Ты в курсе, что книги нельзя выносить за пределы хранилища?
— Объясни это помощнице архивариуса, — огрызнулась я. — Но не Лайри, у которой сегодня смена, а ее напарнице — сероглазой шатенке. Весьма симпатичной, кстати. Она так опаздывала на свидание к ухажеру, что позволила бы мне прихватить рукописи даже из закрытого фонда.
— Так Дарайра уже освободилась? — встрепенулся Марьян. — Демоны, наверняка ждет меня около выхода!
Дольшер недовольно изогнул бровь. Демонстративно посмотрел на наручные часы, но ничего не сказал.
Марьян еще некоторое время повздыхал, надеясь, что начальник проникнется его страданиями и без дальнейших расспросов отпустит. Потом почему-то умоляюще взглянул на меня. Я лишь равнодушно пожала плечами. Приятель, сам думай, как выкручиваться. Мне твои амурные дела совершенно безразличны, будь я хоть в облике Киоты, хоть в облике смуглокожего парня.
В кабинете повисла напряженная пауза. Дольшер с явным интересом следил за своим заместителем, видимо желая посмотреть, что тот будет делать: пожертвует свиданием и отсидит рабочий день до положенного часа или же попросит разрешения удалиться. Тот в свою очередь вертелся в кресле, словно вампир в прямых лучах солнца. Я же отстраненно наблюдала за обоими, предпочитая лишний раз не напоминать о своем присутствии. Вообще как-то странно получается. Есть у меня чувство, будто Дольшер совершенно не удовлетворен работой Марьяна как подчиненного. Однако почему-то вынужден терпеть его. Неужели опять родители моего бывшего возлюбленного постарались? С их связями ничего не стоило пристроить любимого и единственного сыночка на теплое местечко. Остается вопрос: чем так задолжал их семье Дольшер, раз согласился на подобное? Впрочем, в любом случае это меня не касается.
