А потом мы сказали: ой, какие мы безнравственные и несправедливые – все люди равны, дадим всем равные права, в том числе право выбора любого места жительства. И открыли двери и окна нашего цивилизованного и благоустроенного дома для всех.
Ага, сказали бывшие второсортные ребята и поехали в тот дом, который получше. А их, заметьте, гораздо больше, чем нас. Ох, закряхтели мы, что же делать, ксенофобия и расизм – это ужасно и неприемлемо. Ага, отозвались бывшие второсортные ребята, вы нас эксплуатировали, вы нам должны, позор расизму, дайте теперь и нам все то, что у вас есть. А как же, согласились мы.
Теперь у нас комплекс вины, а у них – комплекс недополученности общих для нас всех благ. Мы стесняемся, уступаем и помогаем – они жаждут, требуют, добиваются и получают.
Долгое благополучие нас расслабило и гуманизировало – долгие лишения их закалили и ожесточили.
Победа расслабляет – поражение готовит реванш. А маятник качается.
В конце концов колонизуемые всегда перенимают умения, навыки и ценности колонизаторов – которые накладываются на аппетит и жадность бедняков, прорвавшихся к столу. И уподобляются вчерашним колонизаторам. И процесс колонизации приобретает обратный характер. Вчерашние рабы переезжают в метрополию с намерением влиться в ряды хозяев, при этом храня память о вчерашних унижениях.
Эксплуатация все отчетливее являет признаки обратной тенденции. Это уже они начинают заставлять нас пахать на себя. Сторож думает, что это он заставляет обезьяну звонить в колокольчик, чтоб получить в награду за труд банан. А обезьяна считает, что это она звонком в колокольчик заставляет сторожа подавать ей банан.
27. Гуманитарная помощь. Умирающие в Африке дети – это ужасно и недопустимо. И наш человеческий долг – гнать туда самолетами и кораблями еду и лекарства, кормить, лечить и спасать.
Добрые и простодушные дети природы, голодающие африканцы как-то не видят свой долг в том, чтобы прекратить междуусобные резни, возделывать сельхозпродукты на каждом свободном клочке земли и ограничить деторождаемость. Но насчет нашего долга они уже в курсе.
А мы, демократичные и цивилизованные, как-то не видим свой долг в том, чтобы размножаться. Фи. Мы – свободные люди. Не хотим размножаться.
Знаете, они тоже – свободные люди. Хотят – и размножаются. В конце концов, не так много у них удовольствий. А дети – это вообще святое.
Многосложная совокупность моральных, биологических, климатических, политических и экономических причин имеет результатом простую и показательную объективность: мы не хотим иметь своих детей, но обязаны кормить чужих.
