– Что ты, доча? Покачать тебя? Маленькой ты любила у меня на коленках-то посидеть и Фёдора не пускала – кричала: «моя мамушка, не замай».
Слышно было по голосу, что Пелагея улыбается, её рука ласково гладила свернувшуюся клубочком Марию.
– Там-то кончилось? Или ты раньше ушла?
Мария вздохнула, возвращаясь к сегодняшнему, встала. Ох, и зачем она сюда приехала!
– Пелагеюшка, сходи голубушка, поищи Наталью Павловну, а как найдёшь, попроси сюда придти. Если она с гостями, пусть лакей её потихоньку вызовет.
– Ну сейчас, схожу. Да ты что заполошилась? Стряслось что?
– Поторопись, голубушка.
Наташа пришла быстро. Глаза у неё были, как чайные блюдечки, и встревожены так, что Мария заранее испугалась.
– Ой, девонька! Ну и обернулось всё! Что теперь будет?!
– Да говори же скорей.
– Василий с Александром вернулись. А с ними… государь!
У Марии, видать, беспокойства на лице не отразилось. И Наталья, прибавив тревожности в лице и в голосе, сказала:
– Всё открылось!
Мария опять осталась спокойной.
– Ну всё, понимаешь? Что царевич руки твоей просил, и что батюшка князю Борису отказал, а царевичу обещал, что венчанье, не спросясь царя, готовить начали.
Мария села и облегчённо вздохнула. Всё, кончился морок этот, наваждение бесовское. Свободна! Ох, как хорошо!
– Да ты что улыбаешься? Государь знаешь, как разошёлся! Даже на Васю моего кричит. Александр пропал куда-то, не могут найти – хоть бы он царя успокоил.
Её прервал громкий голос царя и его размашистые тяжёлые шаги.
– Ой, сюда идут, мамочки!
Дверь распахнулась от сильного удара и стукнулась о простенок. Первым в неё шагнул Пётр, сзади, толкаясь, грудились остальные.
– Ага, вот она, улыбается. Что, довольна? Завидного жениха подцепила! И уж наряд белый надела. Торопишься?
Мария молчала, лихорадочно прикидывая, как ответить, чтобы смягчить гнев Петра – ведь наказать он мог нешуточно. Хорошо, если ссылка, а может и казнить отца и брата как изменников.
– Что молчишь, глаза синие вылупила? Думаешь, рожей вышла, так всё тебе простится?
Мария присела в поклоне, незаметно крестообразно пошевелила щепотью и, набрав воздуху, сказала по-немецки:
– Герр Питер, пусть вам говорят, что угодно, но ни семья моя, ни я сама никогда не предприняли бы ничего без вашего соизволения.
У Петра округлился и без того маленький рот. Он засмеялся глазами и с любопытством оглядел её.
– Отколь по-немецки изъясняться умеешь?
– Немку из Слободы батюшка держал.
– А по-французски можешь?
