Стоит заметить, что когда репрессировали и высылали или ссылали крестьян, то на различных этапах этого процесса вёлся определенный документальный учет жертв, а когда убивали на месте, то эти случаи не фиксировались, только в редких докладах, как у А. Андреева, поэтому количество убитых крестьян в период коллективизации в СССР не известно. Понятно, что если и была по этому вопросу какая-то статистика, то Советская власть ею не хвасталась и засекретила. По этому поводу ещё раз приведу воспоминания свидетельницы тех событий Елены Малофеевны Рейник (1904 г. рожд.):
«Они (кулаки) не задавались, всегда с нами здоровались. У них были такие же машины, что и у нас в коммуне. Но телеги у них были на железном ходу. Лошади — добротные, породистые. Земли у них было много. Пастбища — отдельные. Они даже молотильную машину себе купили. А как колхоз образовали, богатство у них и отобрали. А самих мужиков тут же за деревней расстреляли. Потом их тела в одну яму сбросили и землёй засыпали. А нам сказали, что их богатство на темноте и крови нашей сколочено. Но мы-то знали, что они работали много, вот и разбогатели».
Вот так — довольно просто, легко и быстро Сталин и его подчиненные формировали материальную базу колхозов. Это был свидетельский взгляд со стороны на кулака, а приведу ещё один пример непосредственно из кулацких уст — Баландина Любовь Васильевна (1908 г. рожд., с. Николаевка Кемеровской обл.):
«Семья наша была из 10 человек: родители и восемь детей. Отец у нас был очень хозяйственным человеком. Ему удалось расширить хозяйство, доставшееся от родителей. Он развел полный двор крупного рогатого скота, свиней и другую живность, открыл маслобойню и мельницу.
Наше питание не сильно отличалось от питания в других семьях. Может быть, у кого-то чего было поменьше, но все семьи жили сытно. В одежде мы тоже не сильно отличались. Наша мама была большая рукодельница. Про таких, как она, говорили — «на все руки мастер». Она шила и вышивала. Было красиво! Дом наш тоже не отличался особым богатством. Всё было просто — обыкновенный крепкий деревенский дом. Отец мой в политику не вмешивался. Он просто делал своё дело, вёл хозяйство. Друзей в деревне у него было много. Но нашлись и враги, которые завидовали нашей семье. Моего отца сочли кулаком и решили раскулачить. Никогда не забуду этого кошмара. Они тогда никого не пожалели. И это несмотря на то, что мы, восемь детей, были один меньше другого. Когда у нас всё забирали, сильно избили отца. За что? За то, что он накопил для них столько добра? Какими же наши родители были сильными людьми! Когда избивали отца, уводили скот и грабили дом, они не увидели ни слезинки на маминых глазах, не было никаких причитаний. Наш дом сожгли. Эта страшная картина всю жизнь стоит у меня перед глазами.
