Я отправилась искать кого-нибудь из охранников. Кругом сновали милиционеры, больше не обращавшие на меня никакого внимания.
Я вышла во двор через служебный вход — или черный, или как тут его называют?.. Окинула взглядом значительно поредевший ряд машин. Джип Хабибуллина уехал. Крайним теперь был «мерседес» Жирного — с распахнутыми дверцами. Притягиваемая, как магнитом, я подошла к машине. Тело уже увезли, моих шедевров в салоне автомобиля тоже не осталось. Если их не забрали, как вещдоки, то наверное растащили поклонники моего таланта из органов. Хорошо, хоть журналисты не набежали. А то бы уже завтра во всех газетах пестрели заголовки: «Автор эротических романов подозревается в убийстве депутата Законодательного собрания», «Коммерческий директор „Алойла“ замечена с наследником „Татанефти“», «Страсти в депутатско-нефтяном королевстве» или что-то в этом роде.
А не позвонить ли мне Саше-Матвею? — мелькнула мысль. Пусть приедет за мной и заодно соберет материал для очередного еженедельника. Конечно, с обязательным условием не упоминать мое имя (ну, и псевдоним, естественно).
Теперь следовало только добраться до телефона. Я повернулась назад к зданию. Войдя в него, решила снова заглянуть в дамскую комнату, которая, в принципе, была общей — ни «М», ни «Ж» нигде не значились.
В коридоре на меня опять никто не обратил внимания. Я спокойно зашла в нужное мне заведение, проследовала к дальней от входа кабинке (их тут было две), закрылась там и вдруг увидела черную пуговицу довольно крупных размеров, валявшуюся справа от унитаза.
Не знаю, что меня в ней привлекло, но я нагнулась, пуговицу подняла, однако, рассмотреть не успела: в заведение зашел кто-то еще. Я быстро опустила ее в сумочку, дождалась ухода второго посетителя, потом привела себя в порядок перед зеркалом, вышла, ухватила за рукав первого попавшегося милиционера и спросила, где тут телефон. Он неопределенно показал рукой на второй этаж.
Я пошла туда.
Первым, кого встретила там, был хозяин особняка.
— Ты?! — прошипел он. — Все вынюхиваешь? Испортила мне весь вечер! Я не говорю уже о моей репутации! Да тебя за это придушить мало, дрянь! Теперь тебе закрыт путь во все приличные дома! Я сам позвоню твоей хозяйке и скажу, чтобы вышвырнула тебя на улицу!
Я не стала напоминать господину, на сколько потянет угроза убийством, так как, по-моему, он должен быть знаком с Уголовным кодексом гораздо лучше меня. Насчет приличия его дома (и того, что тут регулярно делается) тоже решила не рассуждать вслух: это отняло бы слишком много времени. Вместо этого я решила сделать небольшую гадость Камилю — пусть его не приглашают в «приличные» дома. Кстати, о какой «хозяйке» шла речь?
