Референт подобострастно кивнул.
— А ты, Оля, будь со всеми мила и приветлива, но поводов для более тесного знакомства не давай. У тебя с той кодлой могут быть только деловые отношения. Домой тебе повезет мой шофер. Ясно?
Толик опять кивнул, я сказала одно слово: «Примерно». Надежда на меня никак не отреагировала, Толика отпустила после того, как он пообещал даже заехать за мной домой, что свекровь одобрила.
Она внимательно посмотрела на меня:
— Оля, я возлагаю на тебя большие надежды.
В это мгновение зазвонил один из телефонов на столе. Свекровь выслушала, что ей сказали (я не смогла уловить ни слова), кивнула, повесила трубку, после чего отпустила меня с миром.
Мне было непонятно, зачем меня сегодня сюда приглашали. Хотели завлечь богатством? Танцевальным залом? Немыслимым количеством Лешкиных костюмов? Неужели Надежда не понимает, что я за ее сына замуж снова не пойду ни за какие деньги? Пусть хоть весь Петроградский район или даже Питер скупит с потрохами.
Но все равно было любопытно: что все-таки она задумала?
Меня никто не задержал при выходе, и я беспрепятственно оказалась во дворе в тот момент, когда туда въезжал серебристый «мерседес». Водитель явно планировал припарковаться там, где сейчас стоял мой «запорожец», но при виде «последней мести Хрущева» впал в состояние прострации и чуть не врезался в «коммерческого директора, Алойла“». Я едва успела отпрыгнуть в сторону, равновесия не удержала и шлепнулась на асфальт. Тут моя сумочка раскрылась, и из нее веером рассыпались стодолларовые купюры, выданные мне Надеждой Георгиевной и ничем не скрепленные. Лешкина пачка пятидесятидолларовых осталась лежать на прежнем месте.
Из машины тут же выпрыгнули два гоблина (один с водительского места, второй — с переднего места пассажира) и бросились ко мне. На одном из гоблинов очень странно смотрелись очки в тонкой золотой оправе, явно не соответствуя имиджу. Затем открылась задняя дверца, послышался голос: «Подождите-ка», и к ним присоединился — правда не так быстро — тучный мужчина со знакомой физиономией. Только в первый момент я никак не могла вспомнить, где видела его раньше.
Я попыталась подняться. Правую ногу, на которую я упала, здорово саднило, а одежда, как я догадывалась, пришла в непрезентабельный вид.
— Лежать! — рявкнул один из гоблинов и придавил мою левую ногу кроссовкой.
Я взвыла от боли. Второй уже наклонился над моей сумочкой.
— А ну оставь мои вещи в покое! — заорала я, нисколько не боясь: ведь за спиной Надежда Георгиевна и куча ее подчиненных. Разве они позволят кому-то надо мной измываться?
